Красная роса

Сергей, ничего не ответив, взял пучок соломы, свил его жгутом и пошел к коню. Ребята насторожились. Вася прикусил губу, как бы желая, чтобы конь и вправду лягнул.

Сергей подошел сбоку к коню. Конь поддал задом — Сергей отлетел в сторону.

Раздался взрыв хохота.

Лежа на земле, Сергей вдруг — трудно объяснить, какая тут была связь, — вспомнил где-то прочитанный им случай, как воины Александра Македонского долго не могли объездить одного коня: конь боялся своей тени; кто бы ни сел, конь, увидев свою тень, шарахался в сторону и сбрасывал седока с седла. А Македонский подошел, сел на коня и повел его прямо на солнце.

Случай был иного характера, но осенила мысль. «Почему сбоку, а почему же не спереди?» — подумал Сергей и быстро поднялся на ноги.

Снова взял солому, свил ее жгутом. Зашел спереди и крепкой хваткой обнял коня за шею. Конь мотал головой, старался высвободиться.

— Постой… Ну постой же… — ласково уговаривал его Сергей, перебирая рукой по загривку, поглаживая его шею.

Гнедой, вздрогнув, расслабил ноги. И Сергей начал чистить его — шею, грудь, бока, спину. Конь успокоился и стоял опустив голову.

Наконец, вычистив коня, Сергей отбросил пучок соломы и отряхнулся; коротко посмотрел на Васю и мужчину с бородой:

— Глядите, глядите…

— Откуда такой хозяин? — шмыгнул носом Вася. — Больно разошелся.

— Я-то?.. Главный зоотехник.

Кто-то свистнул. Мужчина приоткрыл рот. Самоуверенность Васи как ветром сдуло.

— Чтоб сегодня лошади были вычищены! — обращаясь к мужчине и Васе, твердо произнес Сергей. — Завтра проверю. — А остальным сказал: — Проводите в коровник. Покажите коров.

Вместе с парнями Сергей вышел за ворота. И тут, не веря своим глазам, он остановился.

По рыхлой дороге к двору шагал подросток — в той же одежде, в какой Сергей видел его три дня назад, — и широко улыбался.

Удивляясь и удивляя ребят, Сергей притянул подростка к себе.

— Добрый день, старый приятель! — сказал он ему.

— Добрый день…

— Значит, всерьез?

Подросток смахнул пот со лба и ответил:

— Магсюм ходить кончил. А убежать — некуда.

В районном центре, куда Сергей три дня назад добрался со станции пешком, он зашел в чайную, чтобы подкрепиться перед дорогой в совхоз. Заказал себе котлеты, чай и принялся за еду.

Мягкие лучи солнца падали на соседний стол, за которым нешумно, по-деловому распивали бутылку четверо мужчин. А чуть поодаль от них сидел подросток в рваном, с разноцветными заплатами бешмете, скособоченных ботинках, обвязанных шпагатом, и тоже рваной, когда-то дорогой каракулевой шапчонке. Обветренное лицо его покрывали розовые, желтые, фиолетовые пятна, глаза глубокие и умные. На коленях он держал гармонь и сидел, несколько отвернувшись от стола, как бы подчеркивая своим видом, что никаких претензий к этому заведению у него нет.

И на предложение одного из выпивох он заиграл… Не такая уж мудреная штука тальянка, но подросток творил чудеса: тальянка то плакала, то жаловалась тихонько, а то захлебывалась вдруг в печали. Мужчины покачивали головами, переговариваясь между собой по-башкирски, одобрительно цокая языком.

Настроение тальянки в чем-то совпало с настроением Сергея, и он сидел и слушал, хотя ему надо было уже идти.

Когда мужчины ушли, подросток шмыгнул за стол и принялся уписывать все то, что те не доели. И вдруг Сергей увидел его другим, беззащитным и близким, будто они сейчас были на равных правах.

Он подошел к нему и сказал: «Славно играешь». Подросток широко улыбнулся. Сергей прибавил: «Однако не дело это — пьяниц развлекать». — «Умирать тоже неохота. Понимать надо».

Это прозвучало почти строго.

Сергей достал конверт, сунул в него тридцатку, на конверте написал адрес и положил его перед подростком.

«Вот мой адрес, — сказал он, застегивая пуговицы. — Если припрет, приходи».

Подросток лукаво улыбнулся.

И вот теперь он стоял перед Сергеем. С пестрядинным мешком за спиной. Сергей озабоченно размышлял:

— Куда бы тебя определить…

Один из парней, смерив мальчишку взглядом, посоветовал:

— Может, в свинарник?

Подросток лихо сплюнул сквозь зубы:

— Магсюм умирать будет — свиньями не будет.

Парни разразились хохотом.

— Ничего себе…

Сергей посерьезнел и обратился к одному из парней:

— Проводи в столовую, чтобы покормили. Устрой пока у меня, а там решим.

Лицо Магсюма выразило одновременно и благодарность, и достоинство, и радость, что он все-таки не зря протопал по вязкой грязи эту сотню верст.

Сергей с остальными четырьмя парнями отправились в коровник. Чем ближе они подходили, тем явственнее слышался мощный рев.

По двору денника бродили голодные коровы, кидались из угла в угол, тянулись к свисавшей с крыш соломе: апрельская испарь, пахнущая землей, согретым навозом, будто дразнила скотину; иные, собрав все четыре ноги вместе, бессильно покачивались, и казалось, что они вот-вот упадут, рухнут, рассыплются всеми своими ребрами, острыми костями, выпирающими из-под кожи.

Сергей растерянно взглянул на ребят.

Здоровый, с густыми бровями парень, который все время недобро косился на Сергея, теперь смотрел на него с грустной усмешкой. Сергей обратился именно к нему:

— Что будем делать?