Красная роза печали

Раздражение Надежды усугублялось тем, что она чувствовала, в чем-то сумасшедший доктор прав. Но ведь такого не может быть!

– Насколько я понимаю, с первой серией у вас не все прошло гладко? Ведь одно убийство у вас, если можно так выразиться, вульгарно сперли?

– Да… – Трегубович замолчал резко, словно споткнулся. – Не скрою, это последнее убийство меня несколько… деморализовало… но только сначала. То есть я очень удивился, когда услышал про него по телевизору.

– Стало быть, эксперимент ваш не удался! – злорадно воскликнула Надежда.

– Отчего же, отчего же… – произнес Арсений Петрович загадочным тоном. – Конечно, какой-то жалкий дилетант вмешался в мою работу, нарушил чистоту эксперимента, но я свою серию тоже завершил. Поймите, Надежда Николаевна, я ведь ученый, мне не нужна скандальная известность, мне важнее подтвердить свою правоту, правоту своей теории.

– Как? Значит, еще одно убийство?

– Надежда Николаевна, – поморщился доктор, – я просил вас не употреблять таких слов. Мне больше нравится называть это серией экспериментов…

– А какое участие в вашей работе принимала та полная блондинка из справочного? Она полностью в курсе ваших дел? Вы излагали ей вашу теорию?

– Она… – в голосе Арсения Петровича появились странные нотки. – Она не совсем в курсе.

– Значит, она помогала вам просто так, по доброте душевной?

– Я вас умоляю, у гиен не бывает души, а тем более доброты!

– Так она тоже гиена? – воскликнула Надежда. – Как же вы ее уговорили вам помогать?

– Она очень хотела выйти за меня замуж, – усмехнулся доктор. – Не делайте такое лицо, – оскорбился он, заметив, как Надежда пренебрежительно оглядела всю его невысокую фигуру, – у меня трехкомнатная квартира в центре, на Мойке, окна на набережную. Живу я там со старухой матерью, ей восемьдесят восемь лет. Так что приданое у меня недурное, Раисе очень хотелось его получить. И хватит об этом, вопрос закрыт! – внезапно рассердился он.

До Надежды дошло, что он употребляет в отношении полной блондинки только прошедшее время, И она в ужасе воскликнула:

– Так она и есть пятая жертва?

– Не жертва, а участник эксперимента! – закричал Арсений Петрович. – Прошу не путать!

– А я, я тоже стану участником вашего эксперимента?! – заорала Надежда, потеряв всякую осторожность.

– Мне кажется, у вас есть еще несколько лет. Для моей работы вы еще не созрели.

– Я не гиена! – возмутилась Надежда. – Я не пытаюсь получить власть над людьми, у меня хороший характер и любящий муж. На работе тоже со всеми лажу, я не гиена!

– Возможно, – равнодушно согласился Арсений Петрович. – Но все равно придется вас устранить – вы слишком много узнали и можете помешать научному прогрессу, а это недопустимо.

– Под каким же названием войдет в историю науки ваша теория? – язвительно спросила Надежда.

– Не знаю, – смущенно замялся Арсений Петрович, – может быть, просто… теория Трегубовича… или возрастная метаморфоза Трегубовича.

Надежда почувствовала, что настал подходящий момент: доктор несколько расслабился, отвлекся, она тем временем узнала о нем достаточно много, он даже в порыве самолюбования назвал свое место жительства. Но не следует забывать, что перед ней – опасный маньяк, на счету его уже пять убийств. Теперь и ее жизнь в смертельной опасности, и необходимо что-то делать, причем именно сейчас.

Боковым зрением она давно уже приметила круглый белый табурет. Шагнув к нему, Надежда схватила табурет за ножку и замахнулась на Трегубовича. Однако с удивительной для его лет реакцией Арсений Петрович перехватил импровизированное орудие и вырвал его у Надежды из рук.

Поведя головой, словно ему тесен воротник, он раздраженно прикрикнул:

– Что же это вы… с виду вроде бы интеллигентная женщина, а пользуетесь такими хулиганскими приемами! Надо же, табуреткой меня хотела двинуть! Я очень разочарован!

– Я тоже… – ответила Надежда. – Я тоже разочарована. Вы с виду вполне приличный человек, говорят – хороший хирург, – а я всегда с уважением относилась к людям этой профессии, – а на деле оказались обычным убийцей!

– Опять вы употребляете такие слова! – заорал доктор. – Я не убийца, а ученый, проводящий важнейший научный эксперимент!

– Слышала уже! – огрызнулась Надежда.

Понизив голос, Трегубович продолжил:

– Я хотел обойтись с вами мягко, как с порядочной женщиной. Но теперь я вижу, вы этого не заслуживаете.

Он заломил руку Надежды за спину и потащил ее к тяжелому металлическому, похоже, бывшему зубоврачебному креслу. Закусив губы от боли, Надежда пыталась сопротивляться и даже укусить злодея в плечо, но безуспешно. Тогда она решила действовать более удобным оружием – насмешкой. Как можно язвительнее она проговорила, вернее, прохрипела:

– А где же ваша знаменитая роза? Или мне розы не положено? Ах, ну да, у меня ведь сегодня не день рождения! И вообще я на вас страшно обижена – ведь мне еще очень далеко до вашего любимого возраста! Прибавить женщине несколько лет – да это для нее похуже смерти!