Красная рубашка, красный сок, красный рассвет (СИ)

Минхо плевать. Минхо ждет. Он стоит напротив, сложив на груди руки. Он не особо доволен таким глупым поведением друга. У Ньюта, думает Минхо, есть куда более страшные проблемы. У Ньюта, думает Минхо, есть все шансы решить хотя бы эту, самую безобидную.

Взгляд Минхо спотыкается на уже знакомой фигуре. Темные волосы, расслабленная походка, янтарные глаза. Две девчонки. Широкая улыбка. Чем-то смущенный вид.

Минхо смотрит на Ньюта. Тот медленно потягивает сок, продолжает попытки пробить череп о стену. Друг похож на сошедшего с ума психа. Надо что-то делать, Минхо решает.

— Пойдем, — просто говорит он. Краем глаза он продолжает наблюдать за приближающимся Томасом. Ньют убьет Минхо. Он обязательно это сделает. Но потом. Сейчас он будет немного занят.

Ньют кивает и отлипает от стены. Томас подходит ближе. Минхо стоит на месте. Ньют направляется к Минхо. Ньют ничего вокруг не замечает. Он плавает где-то в своих мыслях. Томас почти рядом. Минхо не может перестать улыбаться.

Все, о чем Минхо думает в тот момент — у Ньюта последнее время заторможенная реакция. До него слишком поздно доходит, что произошло. И сейчас тоже. Ньют вообще ничего не понимает. Он будто в другом мире.

Минхо толкает друга. Сильно. С душой, можно сказать. Он спешит скрыться с места преступления до того, как Ньют придет в себя.

В несколько мгновений все переворачивается с ног на голову. Ньют не знает, как поступить. Он понятия не имеет, куда деться. Он вообще не представляет, как теперь быть.

От толчка Минхо он на секунду оказывается в полете. Он падает. Вся жизнь, кажется, успевает пронестись перед глазами. Ньют сшибает Томаса с ног. Тот совсем такого не ожидает. Томас летит вместе с Ньютом.

Приземление у Ньюта куда мягче. Но оттого еще более неловко. Он шипит, потирает ушибленное колено, он думает, что хромать теперь станет сильнее.

Томас не двигается. Лишь тихо стонет, а потом тянется ладонью к затылку. Наверное, у него перед глазами пляшут разноцветные звезды.

Откуда-то сверху раздается девичий смех. Те две девушки, которые были с Томасом, смеются громко, заливисто, искренне. Они ничего не говорят другу, они просто кивают ему и уходят. Оставляют одного. Валяться посреди коридора на виду у всей школы.

На Ньюта и Томаса направлены взгляды. Каждый взгляд — насмешливый. Каждый взгляд — стрела, выпущенная самым метким лучником. Наконечник каждой стрелы смазан ядом. Яд растекается по крови, парализует все тело, мешает думать, двигаться и говорить.

По рубашке Томаса расплывается красное пятно. Мокрое. Липкое. И сладкое. Такие надо убирать сразу, иначе останется след, ничем не выведешь.

Ньют наконец берет себя в руки. Ему кажется, прошла целая вечность. Ему кажется, они валялись на полу весь день. Ему кажется, все шепчутся только об этом. Ему только кажется. На самом деле Ньют вскочил уже через секунду.

Он сбивчиво извиняется. Он повторяет извинения как мантру. Заклинание. Будто они помогут исправить содеянное. Будто выведут пятно. Будто…

— Эй, успокойся, не страшно, — улыбается Томас и садится. Чешет затылок. Солнце опять согревает Ньюта. — Твоей рубашке досталось больше.

Ньют переводит взгляд себе на грудь. Все красное. Рубашка красная, сок красный, кровь красная. Его злость на друга тоже красная. Еще щеки красные. Он все так же сидит на полу. Красный сок в красной упаковке выливается на пол. Тоже красный. Весь мир — красный.

— Надо застирать, — бормочет Ньют и поднимается. Он колеблется всего секунду, а потом все же протягивает Томасу руку. Ладонь Томаса теплая. Ладонь Томаса мягкая. Не то что у Ньюта. Ледяные и грубые руки. На такие неприятно даже смотреть.

До туалета ребята идут молча. Ньюту хочется исчезнуть где-то по дороге.

Красная рубашка, красный сок, красная злость…

— А тебя часто вот так ноги не держат? — интересуется Томас и стягивает свою рубашку. Ньют старается не смотреть.

Он колеблется снова. Ему не хочется раздеваться. Его тело — сплошной синяк. Оно все в грязных синих и желтых разводах. Оно все расцарапано. Оно — холст современного художника. Непонятные пятна, неясные полосы, неизвестного значения формы и краски.

— Нет, просто мой друг — даун, — отвечает Ньют. Он улыбается уголками губ. И все-таки начинает расстегивать пуговицы.

— Это ему ты сегодня с утра чуть не навалял? — смеется Томас. У него красивый смех, Ньют думает. Он кивает вместо ответа. А Томас продолжает. — Я уже собирался вас разнимать тогда. Ты так на него смотрел, будто собирался прямо там убить.

— Иногда убить его — единственный выход. Он настолько невыносим, что его убийство действительно кажется благим делом.

Томас смеется вновь. Он пристально рассматривает Ньюта. Ньюту хочется убежать подальше и прямо сейчас. Закрыться в высокой башне, вокруг которой обязательно будет глубокий ров с акулами или пираньями, и не выходить оттуда никогда в жизни.

— Надеюсь, эти синяки появились не после попытки покушения на него.

— Неа, — Ньют мотает головой. Он напрягается. Он боится, что разговор пойдет дальше о его шрамах.