Красная Шапочка, черные чулочки

Я перебираю в руках не понравившееся маме ожерелье и думаю, что матовость жемчуга, его спокойная обтекаемость и умение превращать дневной свет в осязаемую молочную теплоту почти живого организма больше напоминает застывшие в вечности слезы ребенка, чем рассыпавшийся смех безумной женщины. Или жемчуг - это не слезы, а капли молока?.. У Руты первые две недели молоко текло по рубашке - она часто ходила с мокрыми пятнами на груди, а однажды наклонилась, чтобы положить поевшую девочку в качающуюся колыбель, и с ее сосков сорвалось молоко И я видела, как молоко, падая продолговатыми бусинями, успело захватить в себя за время полета к полу почти все свечение полдня, и когда Рута выпрямилась и зажала груди ладонями, воздух порозовел предчувствием заката...

Нет. Смех Руты - это разбитый хрусталь, холодный и веселый.

Она сдержала свое обещание - мы с Авоськой никогда не видели ее больной. В том представлении, которому обычно сопутствует страх, преодоление боли, страдание, уныние и нервическая капризность отчаявшегося человека. Рута была прекрасна всегда. Всегда - весела, заботлива и непредсказуема.

- Я плохая бабушка, - как-то сказала она, наблюдая, как полуторагодовалая Тегенария ходит, крепко уцепившись за хвост козы. - Я непредсказуема. Я люблю пугать и смешить. А бабушка должна быть надежным оплотом постоянства, терпения и любви. Когда ребенок заплачет - она должна обязательно утереть слезы. Когда вредничает - идти на поводу, все разрешать...

- Ты ей не бабушка, - заметила я.

- Да уж... Ты понимаешь, зачем Тегенария таскает козу за хвост?

Я задумалась и посмотрела внимательно на сильно похудевшую Тили.

- А ты?

- Понятия не имею!

- Она думает, что таким образом добьется от козы фокуса с высыпанием горошин.

- О!.. - только и сказала Тили.

Коза, покрутившись, чтобы избавиться от вцепившейся в ее хвост Тегенарии, высыпала из розового отверстия попки твердые черные горошины.

Девочка тут же оставила хвост, присела и, удовлетворенная, стала рассматривать кучку.

- Надо же! - восхитилась Тили. - Мне бы и в голову это не пришло. Бабушка должна знать, о чем думает внучка.

- Ты ей не бабушка! - повторила я.

- Я говорю о тебе - моей любимой внучке - и обо мне. Знаешь, отчего некоторые люди заранее знают, что может произойти? Я недавно поняла. Они не чувствуют, это неправда. Просто они слушают мысли других как свои. В этом заключается редкий дар. Мне иногда кажется, что ты относишься ко мне с опаской. Ты мне не доверяешь?

- Скажем так. - Я задумалась, приготовившись в любую минуту сорваться и бежать на помощь: Тегенария решила повторить фокус с хвостом, а нервы козы были на пределе, она уже приподнимала заднюю ногу, угрожая ей копытцем. - Я не верю, что смогу... Что хватит сил.

- На что? - удивилась Рута.

- Пережить все, что ты на меня взвалила за эти полтора года.

Я это ей говорила? Или только хотела сказать? Или - говорю сейчас... Бабушка Рута научила меня подозрительности и расчету даже в любви. Я никогда не буду невинной в том представлении невинности, которое Агелена объясняла как наивность. Вот, например, диктофон. Хорошая штука. Нашла в письменном столе в спальне.

Почему я нажала кнопку, когда вошел мой папочка? О, это уже из области рефлексов напуганной невинности.

Папочка: Моя мать избавилась от всех своих мужчин. Думаешь, я говорю избавилась - в смысле, прогнала их? Как бы не так. Они все мертвы. Все, которые докучали ей или осчастливили ее детьми. Я не видел своего отца, Макар не видел своего, и ты знаешь, что Тегенария никогда не увидит своего папочку. Смешно...

Я: Ты что, пьян?

Папочка: Я не пьян. Я пришел поговорить с тобой как отец. Ладно, я плохой отец, я достоин съедания самкой после оплодотворения. Моя муха в белом шарике - мой подарок самке - этот единственный шанс на спасение оказался обманкой.

Я: Узнаю папочку! Всегда - только о своих проблемах! Ты пришел на второй день моего замужества, чтобы поговорить о мухах?..

Папочка: Нет, конечно! О пауках! Доломедосы в этом плане схожи с пауками пизаурами. Ты знаешь, как исхитряется получить восторг обладания и любви и после этого еще и остаться в живых самец пизауры? Эта картина достойна кисти самого непредсказуемого сюрреалиста! Представь. Я - самец доломедос. Я точно знаю, что самка меня съест, как только к ней приближусь. Что, же делать? Как ей на время любви заткнуть рот и остаться в живых? Конечно, подношением. Не перебивай, ты потом поймешь, зачем я это рассказываю. И вот я, влюбившись, тотчас же бросаюсь на поиски мухи. Жирной и сочной. Поймав, упаковываю ее, как дорогой подарок, - тщательно, с изыском и кокетством. Получается такой шелковый белый шарик из паутины с мухой внутри, который я торжественно и очень осторожно несу любимой хелицерами.

Я: Чем несешь?

Папочка: Ты не знаешь, что такое хелицеры? Неужели моя мать не рассказала тебе, где и что у пауков и как называется? Удивительно. Я знал все и в подробностях с пяти лет. Смотри сюда. Видишь?

Я: Вижу, что ты оскалился. Если подпустить струйку крови в уголок рта, из тебя получится красивый вампир.