Красная шкатулка

– Инспектор Кремер, мистер Вулф хочет поговорить с вами.

Я кивнул Вулфу, и он потянулся к аппарату. В этот момент наша цыпочка вскочила, будто ее крапивой хлестнули. И тогда Вулф, не беря трубку, сказал:

– Если пожелаете, мистер Гудвин в порядке одолжения может отвезти вас в полицейское управление. Или предпочтете, чтобы инспектор Кремер прислал своих людей?

– Не смейте! – хрипло выдавила она и, схватив перо, написала свое имя против пункта два. Руки ее тряслись от волнения, а Вулф тем временем говорил в трубку:

– Мистер Кремер? Приветствую вас. Мне хотелось узнать, какое у вас впечатление от утреннего эксперимента. Вот как? Увы, тоже ничего. Начал, правда, работать над одной версией, но говорить о результатах преждевременно. Посмотрим, как пойдет. Нет, сэр, предпочитаю действовать в одиночку, вы же знаете. Да-да, уж позвольте мне самому.

Когда Вулф закончил разговор, Хелен Фрост уже сидела в кресле, вздернув подбородок и сжав губы. Он взял листок и, едва взглянув на него, отдал мне, потом позвонил, чтобы Фриц принес пиво, и поудобнее устроился в кресле.

– Итак, мисс Фрост, вы признались, что располагаете информацией относительно орудия убийства, но отказываетесь ее сообщить. Хотел бы напомнить, что я не брал обязательств держать ваше признание при себе. Однако могу гарантировать одно: в настоящее время я не собираюсь предавать его гласности. Вы, наверное, не знаете – полицейские, как правило, исходят из того, что сокрытие сведений о преступлении означает причастность к нему. Допущение чудовищное, но так уж у них устроены мозги. Поэтому, если бы полиции стало известно, что вы здесь подписали, там бы точно решили: либо вы сами начинили конфеты ядом, либо знаете, кто это сделал. И действовали бы соответствующим образом. Я поступаю иначе. Но все же для соблюдения формальностей я должен спросить: не вы положили яд в конфеты?

Вопрос этот, надо сказать, она приняла мужественно и ответила спокойным, хотя и чуть сдавленным голосом:

– Нет, не я.

– Может, вы знаете, кто это сделал?

– Нет, не знаю.

– Вы помолвлены?

Она поджала губки:

– Это вас не касается.

– Видите ли, – терпеливо продолжал Вулф, – мне придется расспрашивать вас о многих вещах, которые, по вашему мнению, меня не касаются. Мисс Фрост, с вашей стороны просто глупо без причины раздражать меня. Я задал вам вполне невинный вопрос. Наверное, любой из ваших знакомых сумел бы на него ответить. Почему же вы не хотите отвечать? Неужели воображаете, будто мы заняты дружеской болтовней? Мы же с вами отнюдь не в равном положении. Я могу заставить вас отвечать, в противном случае буду вынужден передать вас в руки полиции. Итак, повторяю вопрос: вы помолвлены?

Бедняжка понемногу расклеивалась. Руки ее, лежащие на коленях, сжались в кулачки, сама она съежилась, а в уголках глаз выступили слезинки и покатились по щекам. Глядя в лицо Вулфу, она бросила:

– Вы… вы грязная свинья, вот вы кто!

– Знаю, – кивнул Вулф. – Ненавижу истерику, поэтому и задаю женщинам вопросы только в крайних случаях. Вытрите глаза. – Мисс Фрост не шевельнулась, и он опять вздохнул. – Вы помолвлены?

– Нет! – сказала она со слезами в голосе.

– Это кольцо с бриллиантом на вашей руке – вы его сами купили?

Она невольно поглядела на кольцо:

– Нет.

– Кто вам его подарил?

– Мистер Макнейр.

– А бриллиант на вашей пудренице – тоже подарок?

– Да, подарок мистера Макнейра.

– Удивительно. Никогда бы не подумал, что вам нравятся бриллианты. – Вулф откупорил бутылку и налил себе пива. – Не удивляйтесь, мои вопросы могут казаться не относящимися к делу. Однажды в этом самом кресле служанка по имени Анна Фиоре просидела пять часов. А герцогиня Раткин – почти всю ночь. Так что сделайте милость, потерпите. – Он взял стакан и осушил его не отрываясь. – Что-то здесь не так. Скажите, вы любите бриллианты?

– Нет… не очень.

– А мистер Макнейр? Он часто раздаривает бриллианты?

– Не знаю… Не думаю.

– Вы не очень любите бриллианты и все-таки носите их. Из уважения к мистеру Макнейру? В знак признательности к старому знакомому?

– Ношу, когда хочется.

– Вот именно. Видите ли, я плохо знаю мистера Макнейра. Он женат?

– Я уже говорила: он старый знакомый моей мамы. У него была дочь. Она родилась в один год со мной, может, на несколько месяцев раньше, и умерла, когда ей было два годика. А его жена умерла еще при родах. Мистер Макнейр – прекраснейший человек. Другого такого я не встречала. Он… он самый близкий мне человек!

– Который осыпает вас бриллиантами? Простите, что я так много говорю об одном и том же – сам-то я терпеть не могу бриллианты. Да, кстати, кто еще из ваших знакомых любит миндальные конфеты, не знаете?

– Кто еще?

– Кроме мистера Макнейра.

– Не знаю.

Вулф снова налил себе пива. Дожидаясь, когда осядет пена, он откинулся в кресле и хмуро посмотрел на свою жертву: