Красная Страна

Темпл повидал отчаяние. Он пережил многое. Но он редко видел людей столь жалких, как последняя порция пленников Компании: дюжина страшных повстанцев из Старикланда в цепях, голые, окровавленные, грязные и привязанные к вбитым в землю кольям. Сложно было представить в них угрозу величайшей нации в Земном Круге. Сложно было представить их людьми. Только татуировки на их предплечьях демонстрировали некие остатки тщетного вызова.

«Нахуй Союз. Нахуй короля». Он прочел ближайшую линию рельефного шрифта от предплечья к запястью. Мнение, которое Темплу все больше нравилось. В нем развивалось подлое чувство, что он оказался не на той стороне. Опять. Но не всегда легко предвидеть, когда выбираешь. Возможно, как Кадия однажды сказал ему, ты не на той стороне, как только сделал выбор. Но, по наблюдению Темпла, худшее доставалось застрявшим посередине. И ему надоело получать худшее.

Сафин стоял у пленников, с пустой флягой в одной руке.

— Чем занят? — спросил Темпл.

— Тратит воду, — сказал Берми, развалившись на солнце неподалеку и поскребывая свою светлую бороду.

— Как раз наоборот, — сказал Сафин, — я пытаюсь направить милость Божью на наших пленников.

У одного была ужасная необработанная рана в боку. Его глаза метались, губы беззвучно шептали бессмысленные приказы или бессмысленные молитвы. Если можешь почуять запах от раны, надежды мало. Но внешний вид прочих был не лучше.

— Если Бог есть, он скользкий плут, и никогда не стоит доверять ему что-то важное, — пробормотал Темпл. — Милостью было бы убить их.

Берми согласился:

— Я говорил то же.

— Но это потребует мужества. — Сафин поднял ножны, предлагая эфес своего меча.

— Есть у тебя мужество, Темпл?

Темпл фыркнул.

Сафин опустил оружие.

— Как и у меня. Поэтому даю им воду, и даже этого не хватает. Что там на вершине холма?

— Мы ждем нанимателей. И Старик кормит свое тщеславие.

— Этот аппетит хрен насытишь, — сказал Берми, срывая и отбрасывая маргаритки.

— Растет с каждым днем. Соперничает с виной Сафина.

— Это не вина, — сказал Сафин, хмурясь на пленников. — Это праведность. Разве священники тебя этому не учили?

— Ничто так не излечивает от праведности, как религиозное образование, — проворчал Темпл. Он думал о каддише Кадии, читающем уроки в чистой белой комнате, и о молодом себе, насмехающемся над ними. Милосердие, милость, самоотверженность. Насколько совестлива та Его часть, которую Бог вкладывает в каждого человека. Осколок божественного. Тот, на получение которого Темпл потратил долгие годы борьбы. Он поймал взгляд повстанца. Женщина, волосы спутаны на лице. Она потянулась, насколько могли позволить цепи. За водой или за мечом, он не понял. «Хватай свое будущее!», гласили слова, вытатуированные на ее коже. Он вытащил свою флягу и нахмурился, взвесив ее в руке.

— И у тебя есть чувство вины? — спросил Сафин.

Темпл не забыл, что такое цепи, хотя прошло много времени с тех пор, как он их носил.

— Давно ты скаут? — бросил он.

— Восемнадцать лет.

— Мог бы узнать за это время, что совесть дерьмовый проводник.

— Определенно не знает этой страны, — добавил Берми.

Сафин широко развел руки.

— Кто тогда укажет нам путь?

— Темпл! — резкий крик Коски, донесшийся сверху.

— Твой проводник зовет, — сказал Сафин. — Тебе придется дать им воды позже.

Темпл кинул ему флягу, направляясь вверх по холму.

— Сам дай. Позже Инквизиция их заберет.

— Всегда выбираешь легкий путь, а, Темпл? — крикнул Сафин вслед.

— Всегда, — проворчал Темпл. Он не оправдывался за это.

— Добро пожаловать, господа, милости просим! — По прибытию их прославленных нанимателей, скачущих плотной группой вокруг большого укрепленного фургона, Коска широким жестом стащил свою огромную шляпу. Даже несмотря на то, что Старик, слава Богу, завязал в который раз несколько месяцев назад, он все равно всегда выглядел слегка навеселе. Эти цветистые жесты его узловатых рук, ленивый прищур иссохших век, бессвязная музыка его речи. Потому никогда нельзя было быть полностью уверенным в том, что он скажет или сделает в следующий миг. Было время, Темпл находил эту постоянную неизвестность волнующей, как наблюдение за колесом рулетки, в ожидании, что выпадет его число. Сейчас это было больше похоже на ожидание молнии из грозовой тучи.

— Генерал Коска, — наставник Пайк, глава Инквизиции его Августейшего Величества в Старикланде и самый могущественный человек на пятьсот миль вокруг, спешился первым. Его лицо было обожжено до неузнаваемости, глаза темнели на пятнистой розовой маске, уголок рта кривился кверху, что было улыбкой или последствием огня. Дюжина его массивных практиков в черной одежде, в масках, ощетинившихся оружием, бдительно распределилась вокруг руин.

Коска неустрашенно скалился на долину перед тлеющим городом.

— Я вижу, Малкова горит.

— Лучше пусть горит в руках Союза, чем процветает под пятой повстанцев, — сказал, спешившись, инквизитор Лорсен: высокий и сухопарый, его глаза светились рвением. Темпл завидовал ему в этом. Чувствовать себя уверенным в правоте, неважно, в каких мерзостях принимаешь участие.