Красная строка. Коллективный сборник №2

Таня тоже любила восседать на этой высокой мягкой спинке, чтобы видеть всех не снизу, как обычно, а вровень и даже сверху. Только за болтание ногами ее ругали, потому что она пинала сидящих на диване. Не нарочно, конечно. Просто иначе не получается, места же маловато. Но гостей-то ругать не будут, даже если они и пнут кого случайно.

Интересно, что там за старички такие? Правда, что ли, – гномы?

Сгорая от любопытства, Таня приоткрыла дверь и посмотрела в щелочку.

Гномов не было. В узкой прихожей вежливо толкались, снимая куртки, самые обычные люди. Два дядьки – один высоченный и весь очень большой, а другой как папа, нормальный, но в очках. И две тетеньки, беленькая и рыженькая.

Ой, а где же обещанные старички со старушками?

Таня не смогла сдержать разочарования. На ее «у-у-у…» взрослые дружно обернулись и почему-то засмеялись.

– А чей это нос в двери торчит? – спросила аккуратная Беляночка.

Таня насупилась.

– Это, наверное, девочкин нос, – предположила взлохмаченная Рыжуха. – Девочка спит себе, а любопытный нос дверью прищемили, вот он и застрял.

Такого Таня не стерпела и, чтобы доказать, что нос на своем законном месте, пошире открыла дверь и выставила лицо.

– А-а, – обрадовались дядьки в один голос. – Так вот ты какая! Давай знакомиться.

Таня быстро захлопнула дверь, но придержала ее и прислушалась: кто первым пойдет знакомиться? Дверь поддалась осторожному нажиму с той стороны. Это была мама.

– Дочь, я же просила.

Если мама строго говорит «дочь», лучше не спорить. Таню вывели в большую комнату. Она только называется так – большая, а на самом деле сложенный диван и разложенный стол заняли ее почти целиком. За столом уже сидели гости, и знакомство началось. Все сразу запомнили, что девочка – это Таня. А вот девочке нелегко пришлось: у всех гостей были длинное имя и длинное отчество (хорошо хоть фамилий не было), их и выговорить быстро без тренировки не получится, а сразу все запомнить – ну вообще никак. Поэтому Таня молча кивала, а про себя так и назвала их: Беляночка, Рыжуха, Великан и… Как его, в очках который? Надо уточнить.

– А вы, случайно, не слепой? – вежливо спросила она дядьку, когда назвали его длинное имя-отчество.

Дядька смутился, заерзал и стал на всех оглядываться, как будто он сам не знает и ждет подсказку.

– Ну, не то, чтобы… – промямлил он, – скорее все-таки нет.

– Жаль.

– Таня!!! – завопили родители.

Выдворенная обратно в свою комнату, Таня закрашивала фломастерами картинки в книжке-раскраске и думала: это не страшно, что он не совсем слепой. Кот Базилио тоже подсматривал из-под черных очков, а на груди у него была табличка: «Слепой». Значит, так тому и быть – Слепой! И тут уж ничего не поделаешь. И она кивнула сама себе.

Эх, как жалко, что гномы так и не пришли! Не смогли, наверное. Или не сумели добраться. С ними было бы весело.

На большой тыкве, которую Таня закрашивала сначала ярко-желтым, а потом и фиолетовым для пущей красоты, она пририсовала сидящего гномика в треугольном колпачке. Славный получился человечек. Вот если бы они вошли в эту дверь, прошли вот здесь вдоль стены, забрались бы на кровать и расселись над нею, весело болтая ногами, хохоча и перебивая друг друга всякими историями…

Таня и не заметила, как нарисовала фломастером на обоях целую толпу гномиков. И все – в треугольных колпачках, с тонкими ножками и палочками в ручках. Они как-то сами нарисовались, пока она бормотала: «Здрасьте-здрасьте, проходите, пожалуйста, пинайтесь на здоровье и ничего вам за это не будет, ни полсловечка даже…»

И тут дверь открылась. Вошел Великан. Он окинул взглядом Танины художества и улыбнулся. А потом протянул девочке кулачище и сказал своим большим голосом: «А это подарок». Подарок – это здорово. Но кулак не дарят. Кулаком только погрозить можно. И Таня догадалась. Она обеими руками стала старательно, по одному, выпрямлять большие теплые пальцы Великана. А там…

Девочка затаила дыхание.

Там, на большой бугристой ладони, посверкивала диковинка: стеклянная лошадка! Она вся-то была с Танин мизинчик, но совсем как настоящая, с милой мордой, выразительными глазами и крошечными ушками. Она была полупрозрачная и медовая, как капля густого темного меда, теплого от солнца. А грива и хвост мягко струились долгими золотистыми волнами и завивались кольцами. Тонюсенькие грациозные ножки, слегка согнутые, будто лошадка вот-вот резво поскачет, были и вовсе прозрачными, как струйки утреннего дождика.

– Ой, – Таня даже задохнулась. Она во все глаза разглядывала это чудо. Взяла, попыталась посмотреть сквозь нее, но лошадка такая маленькая, что ее надо прямо у самого глаза держать. Потом лизнула кончиком языка: нет, не сладкая.

– Эй, – встревожился Великан, – ни в глаз, ни в рот ее совать нельзя!

Тогда девочка пустила лошадку поскакать по столу, чтобы она перепрыгивала через груду фломастеров. И тут вошла мама, а следом в дверь полезли гости.

– Осторожно! – воскликнула мама. – Это же стекло!