Красная угроза

– Когда сказал? – глупо уточнила Штанина.

– Когда сегодня ездил во дворец, – с издевательской любезностью поведал великий фюрер. – Я всегда за королеву, даже когда королева об этом не знает. – И улыбнулся: – Будем проводить выборы!

– Куда выборы? – не поняла Сопля.

– Какие выборы? – озадачился народ.

– В ЖенСовет, – объяснил Кувалда, разглядывая подданных. – Вы разве не слышали? Королева сказала, что нужно провести выборы, и любая женщина может стать членом…

Народ сдержанно захихикал.

– ЖенСовета, – продолжил одноглазый и громко, чтобы услышали и поняли все присутствующие, закончил: – Любая!

Во дворе вновь установилась тишина, требуемая для того, чтобы все любые женщины примерили на себя возможность стать членом, после чего Дрезина тонким голосом осведомилась:

– И я?

– И ты… – ласково отозвался великий фюрер. После чего принялся умильно улыбаться всем присутствующим женщинам: – Я вот смотрю на вас, красавицы, и думаю: почему вы, такие милые и умные, вместо себя других назначаете? Потому что они перед вашими мужиками футболки задирают ради агитации?

Женская половина народа побагровела. Штанина побледнела. Сопля тихо пискнула и посмотрела на маму, тётка Дурич тяжело дышала, но выхода из сложившейся ситуации пока не видела.

– Сейчас будет погром, – предсказательным тоном поведал Жуций ассистентам. – Наконец-то.

– И я могу в ЖенСовет? – послышался очередной вопрос. – Или только Дрезине можно?

– Конечно можешь, Колбаса, – подтвердил Кувалда. – Маманя ведь не единственная женщина среди Дуричей. И если вы решите, что нужно выбрать кого-то ещё…

– Не слушайте его! – завопила Сопля.

Но было поздно: подсказанная Урбеком идея обрушила почти случившуюся революцию одним коротким, но точным ударом.

– Зачем нам Штанина в ЖенСовете? – завопила Колбаса Гнилич. – Я умнее!

– А я – красивее! – не осталась в стороне Таблетка.

– Не слушайте…

– Хотела на нашем горбу власть поиметь? – ощерилась на Маманю Стремянка Дурич.

– Предательница!

– Я тоже хочу членом!

– И я хочу!

– И я!

А мудрая Дрезина выхватила из-за пояса Асфальта пистолет и пальнула в воздух.

Кувалда счастливо улыбнулся и пошёл прятаться.

* * *

Кровь…

Рута давно избавилась от иллюзий юности, хорошо знала, что за всё в жизни нужно платить, убивала сама и видела смерть со стороны, но то, что оставила после себя Сияна, произвело на фату впечатление.

Плохое впечатление.

В первую очередь, из-за того, что жертвами стали старики.

И хотя войны не знают чести, даже в них, кровавых, существуют правила, которые настоящие солдаты стараются не нарушать. И главное из них заключается в том, чтобы не трогать беззащитных. Можешь бить в спину, можешь перекупить чужого союзника, можешь безжалостно добить его перепуганных воинов, но нельзя смешивать кровь с грязью – от этого позора не отмыться. Сияна на это правило наплевала, и потому сомнения, которые грызли Руту с того момента, как фата ответила Сдемиру «да», рассеялись.

Но внешне она осталась спокойной и холодной.

Рута внимательно оглядела окровавленных стариков, тщательнейшим образом просканировала дом магическим взглядом, обнаружила оставленную Сияной улику против Сдемира – два волоса рядом с трупом старика, и заменила их на волос воеводы.

Рута знала, что Сдемир далеко не ангел, но то, что сотворила Сияна, требовало отмщения.

* * *

На этот раз шасы дурацких ошибок не допустили, и очередную красношапочную междоусобицу встретили не на открытом пространстве под пулями, а в хорошо защищённой комнате на втором этаже фюрерской башни. В бухгалтерии и главном офисе «ЭлектроБарыги». Стекло в широком окне было пуленепробиваемым, двери стояли сейфовые, стальные, усиленные магией, ворота в хранилище были надёжно закрыты, и потому Урбек, Лебра и Майно могли наблюдать за происходящим в Форте с олимпийским спокойствием.

Тем более что происходящее было плодом их усилий.

– Не думал, что выборы в ЖенСовет пройдут настолько шумно, – улыбнулся Майно.

– Оказывается, Шапки – весьма горячая и энергичная семейка, – поддержал старшего брата второй близнец. – Не ожидал.

– Им просто нравится быть идиотами, – резюмировал Урбек. – Не то чтобы я испытывал удовольствие, устраивая им внутренние свары, но они этой семье необходимы.

– Чтобы выпустить пар?

– Жизненно необходимы, как виски, – объяснил свою мысль скупщик краденого. – Шапки живут одним днём, не думают о будущем, заискивают перед сильными, унижают слабых, но им, так же как любой другой семье, нужна идея. Или её муляж. В какой-то момент Шапкам становится скучно ходить по кругу: украл – выпил – украл, им начинает хотеться непонятного… Причём в данном случае, – именно непонятного, поскольку они неспособны внятно оформить свои пожелания. Им хочется куда-то идти, а куда – они не понимают. И тогда случается междоусобица, которая привносит в их простенькую жизнь иллюзию исторических изменений. – Урбек выдержал короткую паузу. – Во время междоусобицы они тратят много сил, трезвеют и начинают зарабатывать на виски единственным доступным им способом. Жизнь возвращается в привычное русло.