Красная улица. Повесть

Тишина… Тишину время от времени пробивают капли, срывающиеся с деревьев. Спиридон встряхивает головой, поглядывает на брата: «Говорил: „Спать не хочу“, — а сам носом окуней ловит…» Ничего, он, Спиридон, покараулит…

Но на Спиридона незаметно надвинулась ночь, тихая и глубокая. Она прижала его к земле, голова сделалась тяжелой… Бух! Что это? Нет, так не пойдет. Спиридон стал вглядываться в темноту. Это что за кустик? Совсем маленький. Подполз — крапива. А что, если?.. Спиридон лег возле кустика, подпер голову руками. Голова все больше и больше тяжелела, но теперь его это уже не пугало.

Пыхтенье паровоза он услышал после пятой «встречи» с крапивой. Куда девался сон!.. Быстро подполз к Сашку, толкнул его…

— Ложись, — приказал Конищук. — Калина-малина, дадим им прикурить!

В сосняке глотнули из фляжки спирта. За удачную диверсию.

— За упокой фрицев! — весело басил Микола Булик. — Мы же не басурмане, мы же христиане.

Уже когда рассвело, Булик, дремавший на телеге, как все, посмотрел на Спиридона и захохотал.

— Хлопцы, взгляните на нашего курьера! Ты часом не искал мед, пока мы мину подкладывали?

— Это я в крапиву угодил нечаянно, — признался Спиридон.

— С такой бы вывеской да в Маневичи. Вся бы полиция разбежалась.

Спиридон тоже смеется, хоть и ноет лицо. Зато ему весело.

В ТЕМНУЮ ЗИМНЮЮ НОЧЬ

Спиридон стоял у озера и никак не мог оторвать глаз от его сверкающей синеватой равнины. Почти неделю держалась весенняя погода, снег на льду растаял, разлился дрожащей холодной лужей. А вчера вечером вдруг опять подул северный ветерок. Вода на озере покрылась тонким ледком… Если хорошо разогнаться, так по такому льду можно далеко проехать.

Соблазн был так велик, что Спиридон невольно отошел подальше. Не к лицу курьеру партизанской бригады, комсомольцу, вести себя как мальчишке… Вздохнул и пошел к просеке, куда вскоре должна прибыть группа Орлова.

Комсомольцем он стал всего неделю назад. Вспомнилось, как стоял возле яркого костра и лицо его горело не столько от огня, сколько от волнения. Так много хороших слов было сказано о нем, что Спиридону даже неудобно было. А Конищук вручил ему награды — наган и часы. «За военное мужество, смелость и хитрость», — так и сказал… Спиридон невольно пощупал карман. Нет там ни комсомольского билета, ни нагана, ни часов… Только в лагере носит их при себе…

Группу Орлова нужно было переправить на волынское Полесье, к основным силам бригады (отряд Бринского вырос уже в бригаду).

Лейтенанта Орлова фашистские «мессершмитты» сбили в 1941 году неподалеку от Луцка. Попал в плен. Бежал.

Месяца два отхаживала его женщина на неизвестном хуторе. К счастью, хуторок стоял в глухом лесу, немцев и полицаев никто даже не видел… Поправившись, Орлов с помощью хозяйки тети Насти разыскал таких, как сам, беглецов и создал партизанскую группу. Спиридон услышал об этой группе и связал ее с бригадой Бринского. И вот теперь должен был привести группу в бригаду…

На просеке послышался топот. Спиридон выглянул из-за куста. Орловцы. Неодобрительно покачал головой. Партизаны картинно разместились на двух немецких телегах, с автоматами в руках. А сам Орлов не менее картинно сидел возле немецкого станкового пулемета. Форсят партизаны. Здесь, в глуши, они цари и боги. А в тех местах, по которым они будут проезжать, полно немцев и полицаев. Там нужна осторожность…

— Ну, пацан, веди! — крикнул Орлов.

— Может, вы поменьше бы шумели? — попросил Спиридон. — А то попадем с вами в переплет.

— Не паникуй, — махнул рукой Орлов. — Видишь, сколько у нас оружия? Ну-ка, садись, ударим галопом!

Первый железнодорожный переезд проскочили без приключений. Наверно, охрана спряталась в посадках, увидев партизан. Спиридон трясся на телеге и ругал себя. Если Орлов и дальше будет так горячиться, они где-нибудь нарвутся на фашистов. И от отряда ничего не останется. Нет, нужно любой ценой осадить его… Но как?

Так и этак заводил разговор с лейтенантом, и слушать не желает. Вот и второй переезд уже совсем близко… А там и охрана побольше, и, случается, немцы и полицаи засады устраивают.

Когда до переезда оставалось с полкилометра, Спиридон стремительно соскочил с телеги, схватил лошадь за уздечку.

— Ты что, пацан, сдурел? — удивился Орлов. — Жизнь надоела?

— Как хотите, — хмуро, но твердо сказал Спиридон, — хоть убейте меня, но, пока я не разведаю, что творится на переезде, вы не тронетесь с места.

Орлов плюнул со зла, потом неожиданно засмеялся:

— Ух, упрямый! Мой характер… Ну ладно, шпарь. Только не долго.

— Я быстро… А без меня на переезд ни за что не трогайтесь!

Коварный в эту ночь выпал снег. Как ни старался шагать потише — хрустит под ногами, как жесть… Наконец добрался к придорожным насаждениям. Сквозь голые деревья оглядел переезд. Как будто нет никого. В будке горит свет, виднеются две тени. Всего два охранника. Это не страшно. На всякий случай нужно пробраться к самой будке, заглянуть в окно. Может, там есть немцы или полицаи…