Красная звезда и зеленый полумесяц

Причины, которые вызывают или поддерживают ненависть и раздор среди наций, не присущи человеческой натуре, они возникают из социально-экономических реальностей, из укоренившегося неравенства, которое кризис мирового капитализма, безработица и инфляция делают все более острым и невыносимым. В книге «Этническое возрождение» английский социолог А. Смит отмечает, что межэтнические конфликты стали в XX веке более жесткими, чем в какой-либо другой период истории. Он не единственный из западных специалистов, кто заметил это, но размышления о «взрыве национализма» редко идут дальше простой констатации этого факта или разговоров о так называемых «иррациональных тенденциях». О том, почему эти вопросы в наше время как никогда раньше волнуют народы, в особенности национальные меньшинства, стараются не говорить. Это позволяет им полностью маскировать или густо затушевывать политические и экономические корни конфликтов, антагонизмы классового характера, которые составляют ткань капиталистического общества. Отнюдь не «естественная ненависть» черного к белому лежит в основе регулярно повторяющихся взрывов насилия в черных гетто США, а униженное положение, дискриминация и неравенство, которые являются уделом темнокожих американцев. Как писал в одном из своих номеров американский еженедельник «Ньюсуик», больше 30 процентов американцев живут ниже официального порога нищеты и если количество официально бедных среди белых равняется 11 процентам, оно доходит до 26,5 процента среди американцев испанского происхождения и до 34,2 процента среди темнокожих. Средний доход семьи темнокожего американца составляет лишь 59 процентов дохода семьи белого (54 процента по другим оценкам). Положение индейцев — тех, кто выжил, несмотря на геноцид предыдущих веков, — еще хуже. Загнанные в резервации (а это половина индейских племен), они имеют в пять, а то и в семь раз меньший доход, чем средний житель страны, 70 процентов из них недоедают. Уровень безработицы среди них в десять раз превышает среднюю национальную цифру, а в смысле продолжительности жизни они могут надеяться на 47 лет, в то время как в среднем по США продолжительность жизни — 71 год. Достаточно и этих нескольких цифр, чтобы объяснить, как плохо живут и почему бунтуют небелые американцы.

Конфликт, разрывающий Северную Ирландию, тоже имеет свои социальные причины. Бедность католического меньшинства, долгое время обреченного преимущественно на ведение сельского хозяйства, а затем поставляющего английским хозяевам низкооплачиваемых рабочих и чернорабочих, стала еще более драматичной в последние годы. Число безработных в некоторых католических зонах (Западный Белфаст, Ньюри, Дерри) достигает 50 процентов. Как и предыдущие британские премьер-министры, Маргарет Тэтчер пытается представить национальный и социальный протест ирландцев-католиков как взрывы религиозного и расистского фанатизма против протестантов. Старая тактика, служащая для того, чтобы отказываться выслушать жесткую правду и чтобы сплотить вокруг себя сторонников установленного порядка и сохранения статус-кво. Однако очевидно, что истоки конфликта совсем в другом. По словам профессора Дублинского университета Лиама де Пеа, автора книги «Разделенный Ольстер», никто из двух противостоящих сторон в действительности не испытывает нужды обратить другого в свою веру. Ни одно из главных действующих лиц конфликта не рассчитывает ударом дубины по голове освободить иноверца от его теологических ошибок или сделать его более приемлемым кандидатом в рай. Проблема Северной Ирландии — это колониальная проблема, где воистину «расовые» различия между колонизаторами и местным населением лишь обряжаются в религиозные одежды.

Проблема франкоговорящих жителей Квебека приобрела в межканадских отношениях характер острого кризиса совсем не потому, что они ненавидят англоговорящих канадцев, а потому, что доминирующий в экономике англо-канадский капитал экономически и политически держит жителей Квебека в подчиненном положении. Вплоть до середины 1970-х годов только две трети квебекских трудящихся могли пользоваться своим французским языком на тех англо-канадских предприятиях, которые их нанимали. Квебек и по сей день остается одной из канадских провинций, где проживает одна треть безработных страны и где наблюдается самый низкий уровень промышленного прироста. Еще одна черта этого укоренившегося неравенства: среди англоговорящих канадцев вдвое больше лиц с университетскими дипломами, чем среди тех, кто говорит на французском языке. Ограничимся этими несколькими примерами, хотя перечень их было бы легко продолжить.