Красноармеец

В Горьком найду семью с кормящей матерью и оставлю ей своего ребёнка до конца войны, договорюсь там по оплате. Может, семья беженцев будет, заселю их в наследуемый мной дом, главное, чтобы ухаживали за малышом.

Мы добрались до Воронежа, сели на аэродроме у города, где стояли наши бомбардировщики – «пешки». Самолёт отправился на заправку: он сразу вернётся обратно. А меня, проверив (малыша тоже), сопроводили к окраинам аэродрома. От машины я отказался. Когда доставивший нас самолёт начал взлетать, я уже достал свой «шторьх», покормил малыша остатками молока из бутылочки, устроив его в корзине в салоне, и тоже пошёл на взлёт. Вот так один самолёт полетел обратно к фронту, а другой – в тыл, к Горькому. Буду я ещё время тратить на железную дорогу. Тут по прямой семьсот километров, запаса топлива как раз хватит, чтобы добраться, даже была надежда, что до рассвета доберусь.

Кстати, малыш переносил полёт спокойно. Нет, пока летели к Воронежу, он поначалу побуянил, поорал, но потом привык и даже уснул. Вот и сейчас спит себе, а я поглядываю.

Полёт прошёл благополучно. Правда, в одном месте под мелкий дождь попали, но пролетели ненастье – и дальше. Сел я на окраинах города, до него километров пять было. На бреющем тянул: тут сильная ПВО, а о пролёте самолёта ничего не знают. Понимаю, что рисковал. Но повезло, добрался благополучно.

Первым делом обмыл и переодел малыша: да, солидную кучу навалил – фу-у. Самолёт заправил, обслужил и убрал, после чего с корзиной в руках направился к городу. Пора делом заняться, сынишку устроить. Надеюсь, с домом порядок, а то были у меня подозрения… Ничего, патронов на всех хватит.

Вокруг всё расцветало красками утра, я шёл по полевой дороге и осматривался. Вроде внизу мелькнули телеги, но не уверен. Я был в парадной форме офицера, на груди награды, все пять, фуражка новая, на сгибе левой руки шинель: без неё иду, вполне нормально, пусть и прохладно. В правой руке я нёс корзину. Там Санёк, в одеяло завёрнут, только лицо видно. Не спит, меня изучает и небо светлеющее.

За спиной у меня вещмешок, а до этого был немецкий десантный ранец. Напомню, что мне припасов на десять дней выдали, а хранилище полное было, не убрать. За три дня не освободил, а наоборот, пополнил. Мне как раз повезло у снабженца обменять трофейный пистолет на ореховую смесь. Редкость редчайшая. Три кило и ушло в хранилище, больше там места не было. А вот когда прилетели с малым в Горький, я сто тридцать кило свободного заимел: это я столько топлива потратил. Так что ранец убрал и достал вот этот вещмешок со всеми пожитками – так, мелочовка для походной жизни. Проверка, если будет, ничего подозрительного не выявит.

Все плюсы владения воздушным транспортом я оценил на все сто. А то была подлая мыслишка, что только зря полезный объём занимает. Да ни черта, пусть занимает, зато, когда срочно нужен, у меня есть. Чёрт, да я за ночь на тысячу километров улетел, даже больше. Это ли не самый жирный плюс, возможный с таким транспортом? Быстрота и независимость от дорог. То-то и оно. Так что всё нужно: и мотовелосипед, и машина-амфибия, и самолёт.

Об этом я и размышлял, двигаясь к окраинам города. Тут, видимо, частная застройка. Куда идти, я примерно представлял, улицу и номер дома знаю, осталось найти. Ключей нет и не было, в дом мне не попасть. Нужно разведать, найти того, кто его охраняет (это должен быть участковый), и заселиться. А потом срочно искать кормилицу. Может, участковый и поможет? Поглядим. Сынишка уже подавал голос, голодный, детей вообще кормят раз в три-четыре часа. Это не только слова Анны, но и мой личный опыт в прошлой жизни, всё же троих поднял.

Улицы были пусты. И тут мне повезло: из-за угла перекрёстка, к которому я и направлялся, вывернул военный патруль – комендантские, к собаке не ходи. Офицер и два бойца с винтовками, штыки видно. Увидев меня, они приободрились: видимо, скучали, а тут хоть кто-то повстречался.

Когда они подошли, я приложил к губам указательный палец, показывая, чтобы молчали. Старший патруля, такой же лейтенант, как и я, заглянул в корзинку – сынишка уже спал. Поставив корзину на землю, я достал из нагрудного кармана документы, и лейтенант стал их изучать. Тут всё было.

– Ребёнок чей? – шипящим голосом тихо спросил он.

– Мой.

Пришлось доставать свидетельство о рождении. Хм, у Анны не возникло проблем с тем, чтобы записать ребёнка на меня. «Красотуля» тоже смогла бы, если бы напролом не пошла. А вот признает отец ребёнка или нет, зависит от отца, я своего признал. Да, судя по штампу в свидетельстве о рождении, ребёнок был рождён в Москве. Видимо, Анна там находилась на тот момент.

– Одинцов?.. Тот самый Одинцов? Дважды Герой? – шёпотом спросил лейтенант.

– И да и нет.

– Это как? – удивился он.

– Трибунал, лишение всего. Был капитаном, стал красноармейцем. Заново всё зарабатываю.

– Ничего себе. А как так?

– Не могу сообщить, давал подписку.

– Ясно.

– Вы не подскажете, где эта улица и дом?