Красноармеец Краснофлотец № 21-22

На улицах было большое оживление. Недалеко от Гренадерского моста встретили казачий разъезд. Донцы ехали, лихо выпустив чубы из-под фуражек с красными околышами, с винтовками за плечами, помахивая нагайками. Рышка оглянулся на Мазурина, — тот шел спокойно. Казаки сгрудились, заслоняя дорогу на мост, красногвардейцы медленно двигались на них. Вдруг по ту сторону моста послышалась громкая песня — пели «Варшавянку».

Рота Волынского резервного полка бодрым шагом вступила на мост — красные повязки были на руках у солдат. Казаки посторонились, офицер скомандовал им «рысью», и они свернули в боковую улицу. Несколько казаков украдкой махали фуражками. Волынцы перемешались с красногвардейцами. Их вели унтер-офицеры. Рышка вспоминал митинг в цирке «Модерн», где выступали представители столичных полков. — «Все вместе! — звонко закричал он. — Солдаты, рабочие, значит, мужички, весь трудовой народ.

Эх, держись буржуазия! Уж земли тебе не видать!..»

Он торжествующе смотрел кругом. Левой рукой пощупал на груди бумажку.

— Двадцать пятое, — подумал Рышка. — Двадцать пятого Ленин обещал. Не выдаст.

Отряды разошлись. Красногвардейцы подошли к серому дому с запыленными окнами. Оттуда пахло свинцом и краской. Наборщики выбегали навстречу. Заведующий типографией, толстый, коротенький человек в золотых очках сердито кричал, что сейчас же позвонит господину Милюкову, что в свободной России не может быть места такому произволу.

Заведующий типографией сердито кричал.

Красногвардейцы добродушно подшучивали над ним, кто-то похлопал его по брюшку, и он исчез. Рабочие охотно становились к наборным кассам, набирали «Рабочий путь», «Солдат» и воззвания Военно-Революционного комитета. Работа шла долго, грузовики увозили перетянутые веревками кипы свежеотпечатанных газет.

На улице послышался шум, стук прикладов. Рышка выскочил вместе с другими. Взвод юнкеров с винтовками у ноги стоял перед типографией. Маленький, подвижной поручик бегал перед дверьми, громко кричал. Прищурив глаза, он наскочил на Рышку, вид его был грозен.

— А ну-ка, — закричал он, — очистить мне немедленно типографию!

— Не очистим, — тихо ответил Рышка, — и еще попросим вас и юнкерей ваших отсюда марш-маршем, значит, чтобы нашей, значит, революционной работе не мешать.

Поручик наскочил еще раз, пальцы его запрыгали у кобуры:

— Три минуты, — вскричал он, — через три минуты…

Он оглянулся и не закончил. Спорящие не были одиноки. Густая толпа собралась возле типографии. Это не была мирная толпа обывателей царского Петрограда. В толпе было много обтрепанных фронтовиков, заросших бородами, много рабочих, чернели матросские бушлаты. Юнкера стояли в тревоге, толпа все теснее окружала их. Белокурый матрос, отделившись от своих товарищей, весело подошел к поручику.

— Интересно, — сказал матрос, — интересно нам, что будет через три минуты?

Поручик молчал, надувался, видимо, сдерживался изо всех сил.

— Думаю, что через три минуты вас тут не будет, — сказал матрос. — Командуйте!

Но юнкера, не дожидаясь команды, повернулись направо и взяли на плечо. Поручик быстро сбежал со ступенек, и отряд беглым шагом скрылся за поворотом.

Из типографии отряд ушел, когда все было отпечатано и отправлено.

Город был неузнаваем. Новая могучая сила вышла на его улицы и площади, стремительно катилась от окраин к центру. Путиловцы, самые организованные и многочисленные, двигались от Нарвской заставы черными, сильными колоннами. К Смольному со всех сторон подходили красногвардейцы, горящие желанием скорее начать.

Рышка вместе с другими отрядами пробирался на Морскую.

Морская была в полутьме: многие фонари не горели. Серое массивное здание телефонной станции было наглухо закрыто. Из верхних окон пробивался свет, за воротами что-то глухо шевелилось. Со стороны Невского показался броневик, несущийся полным ходом. Рышка приказал рассыпаться в цепь; красногвардейцы вышли на середину улицы с наведенными винтовками. Броневик остановился, оттуда выскочил солдат с красной повязкой на рукаве.

— Ну-у? — удивленно сказал он, узнав, что станция еще не занята, — а нас послали помогать вам в охране станции. Что же, давайте вместе брать.

Юнкера засели за воротами. Они действовали нерешительно, ворота удалось открыть, и красногвардейцы проникли внутрь. Рышка бродил по залам, удивляясь сложным, никогда не виданным аппаратам и машинам. Он был в нетерпении — он ожидал настоящего сражения. Его вызвал Мазурин — часть отряда отправлялась к Зимнему дворцу.