Красное и белое, или Люсьен Левен

– Будьте готовы к тому, что у постели Кортиса вы встретите какого-нибудь сотрудника «National» или «Tribune»; а самое важное – не горячитесь! Никаких дуэлей с этими господами; вы понимаете, каким это было бы для них огромным козырем и как торжествовал бы генерал Р. над моим бедным министерством!

– Ручаюсь вам, что дуэли у меня не будет, по крайней мере пока Кортис жив.

– Сегодня это – самое существенное. Как только вы сделаете все, что окажется в ваших силах, ищите меня повсюду. Вот распорядок моего дня. Через час я отправлюсь в министерство финансов, оттуда к N., от него к N. Вы чрезвычайно обяжете меня, держа меня в курсе всего, что предпримете.

– А ваше сиятельство поставило меня в известность обо всем, что вами предпринято? – с многозначительным видом спросил Люсьен.

– Честное слово! – ответил министр. – Я ни единым звуком не обмолвился Крапару; я поручаю вам дело, к которому с моей стороны никто еще не прикоснулся.

– Разрешите, ваше сиятельство, со всею должною почтительностью заявить вам, что если я замечу какого-нибудь полицейского агента, я удалюсь. Это неподходящее для меня соседство.

– Не возражаю, дорогой мой адъютант, если это будет агент моей полиции. Но могу ли я взять на себя перед вами ответственность за глупости, которые могут наделать другие полиции? Я не хочу и не могу скрывать от вас что бы то ни было. Кто мне поручится, что тотчас же после моего отъезда кое-кем не было дано такое же поручение другому министру? Во дворце царит сильная тревога: статья в «National» гнусна именно своею сдержанностью. В ней много хитрости, высокомерного презрения. В гостиных ее прочтут до конца. Это не тон «Tribune». Ax, почему Гизо не назначил господина Карреля государственным советником!

– Он отказался бы категорически. Лучше быть кандидатом в президенты французской республики, нежели государственным советником. Государственный советник получает двадцать тысяч франков, а он – тридцать шесть тысяч за то, что открыто высказывает свои мысли. К тому же его имя у всех на устах. Но даже если бы он сам оказался у постели Кортиса, дуэли у меня не будет.

Эта тирада настоящего молодого человека, произнесенная с горячностью, по-видимому, не слишком пришлась по вкусу его сиятельству.

– До свиданья, до свиданья, мой дорогой, желаю успеха! Я открываю вам неограниченный кредит; держите меня в курсе всего, что случится. Если меня здесь не будет, не откажите в любезности разыскать меня.

Люсьен возвратился к себе в кабинет решительным шагом человека, идущего в атаку на батарею, – с той лишь небольшой разницей, что он думал не о славе, а об ожидающем его позоре.

В кабинете он застал Дебака.

– Жена Кортиса прислала письмо. Вот оно.

Люсьен взял письмо.

…В госпитале мой несчастный супруг не окружен в достаточной мере заботами. Для того чтобы я могла уделить ему должное внимание, мне совершенно необходимо иметь кого-нибудь, кто заменил бы меня около его несчастных детей, которым предстоит сделаться сиротами… Мой муж насмерть сражен на ступенях трона и алтаря… Я взываю к правосудию вашего сиятельства…

«К черту его сиятельство! – подумал Люсьен. – Я не могу сказать, что письмо адресовано мне».

– Который час? – спросил он Дебака. Он желал иметь неоспоримого свидетеля.

– Без четверти шесть. В министерстве нет уже ни души.

Люсьен отметил этот час на листе бумаги, потом позвал канцелярского служителя – шпиона.

– Если кто-нибудь спросит меня вечером, скажите, что я ушел в шесть часов.

Люсьен обратил внимание на то, что взор Дебака, обычно столь спокойный, горел от любопытства и желания вмешаться. «Возможно, что вы, мой друг, – подумал он, – просто-напросто плут или даже соглядатай генерала Р.».

– Дело в том, – пояснил Люсьен с довольно равнодушным видом, – что я обещал быть на загородном обеде: могут подумать, что я заставляю себя ждать, точно вельможа.

Он посмотрел в глаза Дебаку: в них сразу погас весь огонь.

Глава сорок четвертая

Люсьен помчался в…ский госпиталь. Он приказал привратнику проводить его к дежурному хирургу. Во дворе госпиталя он встретил двух врачей, назвал себя, свое звание и должность и попросил обоих на минуту последовать за ним. Он был с ними так изысканно вежлив, что им не пришло в голову отказать ему.

«Хорошо, – подумал Люсьен. – Мне не придется оставаться с глазу на глаз с кем бы то ни было; это весьма существенно».

– Скажите, пожалуйста, который час? – спросил он шедшего рядом с ним привратника.

– Половина седьмого.

«Значит, я потратил только двадцать восемь минут на переезд от министерства до госпиталя и могу это доказать».

Войдя к дежурному хирургу, он попросил его ознакомиться с письмом министра.