Красное и чёрное

— Да? — Северус недоверчиво посмотрел на жену. — И что же ты вспомнила?

— Сначала это была ночь, когда меня убили. Я защищала своего сына. Нашего сына, Северус.

Снейп резко встал и отошёл к окну. Его дыхание участилось, как и сердцебиение. «Что она говорит? Не сон ли это?»

— Потом я слышала голос, — тем временем, продолжала Любовь, — который сказал, что мне даётся ещё один шанс. И моей душе предоставили это тело. Но я всё забыла тогда, а теперь неожиданно вспомнила, как только ты рассказал о нас.

— Я не верю тебе… — неуверенно начал он. — Прости, я не могу в это поверить.

У него моментально пересохло во рту. Он умел только сомневаться, но так хотелось верить.

— Скажи, — он обернулся и встретился с её глазами, которые излучали нежность, — если ты не шутишь, скажи, когда я впервые поцеловал тебя? Поцеловал Лили.

— По — дружески или по — настоящему?

— По — настоящему, — он отвернулся к окну, не в силах смотреть в глаза той, что полюбил дважды.

— Это было на день всех влюблённых. Пятый курс, Хогсмид. Ты встретил меня, когда я выходила из Сладкого Королевства с леденцом на палочке во рту, — она улыбнулась. — Ты подарил мне ожерелье из заколдованных февральских снежинок, а я, не имея подарка, отдала тебе свой леденец. Ты попросил именно тот, который я уже начала, хотя я хотела подарить тебе тот, что купила про запас. «Почему? Он же не целый!» — тогда удивилась я. А ты ответил: «Это не страшно, если позволишь, я бы собрал недостающую сладость с твоих губ». Удивительно, тогда ты просто загипнотизировал меня этими словами.

Северус обернулся. Его глаза блестели от чего — то, подозрительно напоминающего слёзы.

— Лили… — прошептал он и закрыл лицо руками, в тот же миг опустился на колени. — Прости меня…

* * *

«Да что же это? Это я должна просить прощения!» — думала я, когда подбежала к нему и опустилась рядом, пытаясь убрать его руки с лица и заглянуть в глаза.

— Я… Я так виноват перед тобой… — шептал он.

— В чём же ты виноват? Это я! Я виновата! Я ошиблась. Я виновата перед вами обоими. Если бы я не была тогда такой дурой, Гарри не пришлось бы столько страдать. Вы были бы вместе.

— Я… прости, я не понимаю… — он отнял руки от лица, и положил их мне на плечи.

— Я ошиблась. Я думала, что Джеймс будет прекрасным отцом. Я думала, что ребёнок даст нам ещё один шанс. Я не хотела даже сомневаться в том, что он от Джеймса. Так и было… Прости меня. Когда Поттер вернулся из командировки, как по — маггловски он это называл, он словно стал другим человеком. Впервые после целого года он ни разу не был груб со мной. Я даже поверила, что он снова любит меня. Да, кажется, так и было. Гарри родился чуть раньше, чем я рассчитывала. Но я не придала значения и этому. Моё сердце разрывается, — я заплакала. — Ты простишь меня когда — нибудь?

— Я не имею права обвинять тебя, Лили. Ведь ты сама ничего не знала тогда, ведь так?

— Да, но я всё равно виновата перед вами.

— Ты столько сделала для нас добра, мой ангел, что я не хочу знать никакой твоей вины. Это я виноват перед тобой. Виноват больше, чем ты можешь себе представить, — он дотронулся пальцем до моих губ, останавливая мой протест. — Это я передал пророчество Тёмному Лорду.

— Что?!

— Но я не знал! Я не знал, что в пророчестве сказано о нашем сыне! Я не мог и подумать, что это так. А когда я узнал, что Он собирается убить младенцев, рождённых тридцать первого июля, и среди них оказался твой сын, я был в отчаянии.

— Но как ты мог? Зачем ты рассказал ему? — я неверяще смотрела на своего мужа.

— Но я не рассказывал! — Северус схватил меня за плечи и встряхнул. — Ты не представляешь, как он может получать информацию. Если бы я скрыл от него это, я был бы замучен до смерти. Он буквально вывернул мой разум наизнанку.

Я слушала его, закрыв лицо руками.

— Я понимаю и… и прощаю тебя… — я убрала руки с лица и посмотрела ему в глаза, которые были полны боли и надежды. Потом дотянулась до его лица и провела кончиками пальцев по щеке, — ведь я люблю тебя.

— Ты не сердишься на меня?

— За что?

— За то, что я забываю твой прежний образ, за то, что сейчас тону в твоих новых глазах, Лили.

— Ах, Северус! Я только счастлива, что ты полюбил меня такой, ведь теперь я совсем другая.

— Да, но ты теперь моя, Любовь, — он улыбнулся, — и я никому тебя не отдам.

— И я тебя больше никому не позволю забрать у меня, — я смотрела прямо в его бездонные глаза.

* * *