Читаем КРАСНОЕ И КОРИЧНЕВОЕ. Книга о советском нацизме полностью

тив "некрофилии", то есть против того, что, благодаря гласности, к советским читателям стали возвращаться классики русской литературы, чьи книги те же коммунисты десятилетиями держали под запретом. Проскурин настаивал на том, что печатать надо "правильную" литературу, какую пишет он сам и его единомышленники, а не покойников, никак не укладывающихся в каноны соцреализма. Замятины, Набоковы, Гроссманы, Гумилевы ждали своего часа по тридцать-шестьдесят лет — могут подождать и еще.

Так что же случилось, неужели Проскурин в корне изменил свои взгляды? Увы, не совсем так. На замечание журналиста о том, что от русских националистов часто можно услышать, что коммунизм изобретен и внедрен в Россию евреями, он ответил лаконично, но твердо:

"Трудно идти против фактов".

Ну, а кто снабжает Проскурина фактами, хорошо известно. Сам-то он в архивной пыли не роется, да и эрудицией не блещет. Он пользуется изысканиями более начитанных сотоварищей, таких как не раз упоминавшиеся на этих страницах Вадим Кожинов, Владимир Бушин, Игорь Шафаревич или даже какой-нибудь Сергей Наумов из Магадана: охотников ошеломлять читателей все новыми и новыми "доказательствами" еврейского заговора против России становится все больше.

Этих авторов не раз ловили на прямом мошенничестве: даже наиболее респектабельный из них, Игорь Шафаревич, не побрезговал записать в евреи испанского художника Пабло Пикассо и американского государственного деятеля Джорджа Маршалла, чьи родословные хорошо изучены. Что же говорить о забытых второстепенных деятелях разных времен? Тут необъятный простор для творчества!

Игорь Шафаревич переименовал Белобородова в Вайсбарта. Как ему это удалось? Очень просто: первоначальную фамилию он перевел на идиш ("вайс барт" значит "белая борода"). Идео-логи общества "Память" менее искушены в лингвистике: Белобородова они называют Вайсманом ("белым человеком"). Шафаревич с ними не спорит. Подлинная фамилия значения не имеет: важно, чтобы звучала с нужным акцентом. Стоит ли удивляться,

278

что на съезде народных депутатов в спину шедшему к трибуне Сахарову раздавалось шипение: "Цукерман!" (Остается лишь ностальгически вздыхать по временам невинного младенчества диссидентского движения, когда Шафаревич был соратником Сахарова).

Надо ли разъяснять, что я испытываю отвращение и к Юровскому, и к Белобородову, и к Свердлову, и к Кагановичу, и ко всем истинным или мнимым евреям, которые участвовали в преступлениях коммунистического режима. Я считаю их такими же людоедами, как Гитлер, Геббельс, Борман, Эйхман и прочие главари Третьего Рейха. Полагаю, что всем нормальным читателям это ясно без всяких растолкований, и если я все же растолковываю, то только потому, что "селекционеры" — хотим мы того или не хотим — навязывают нам свои правила игры.

Тем же селективным методом пользуется и некий Фатей Шипунов. Вот выразительный отрывок из "Нашего современника":

"Полный список погромщиков и палачей еще предстоит раскрыть народу. На Северном Кавказе от ОГПУ насильничал Фридберг, Пилер — в Средней Азии, Круковский — в Узбекестане, Раппопорт — в бывшем Сталинском крае, Заковский (Штубиц) — в Западно-Сибирском крае, Дерибас — в Дальневос-точном крае, Золин — в Казахстане, Райберг — в Северном крае, Соколинский — в Винницкой области, Карлсон — в Харьковской, Нельк — в Смоленской, Блат — в Западной, Реденс — в Московской, Драбкин, Литвин и Шапиро — в Ленинградской, Райский — в Оренбургской, Балицкий — в Киевской (все уполно-моченные ОГПУ). В ряду тех же палачей были видные работники ОГПУ-НКВД тех лет — Трилиссер, Мейер, Кацнельсон, Курмин, Буль, Рюмин, Рыбкин, Гроддис, Формайстер, Розенберг, Минкин, Кац, Шпигельман, Патер, Дорман, Сотников, И. Иванов, Юсис, Гиндин, Зайдман, Волфзон, Дымент, Абрамполь-ский, И. Вейцман, М. Вейцман, Б. Гинсбург, Баумгарт, Е. Иогансон, Водарский, Абрамович, Вайнштейн, Кудрик, Лебедь, Гольдштейн, Госкин, Курин, Иезуитов, Никишов и другие".15

Другие оставлены за кадром: их имена еще предстоит раскрыть народу. А пока — селек-ция: по одной еврейской или подозрительно звучащей фамилии на область, край и целый регион набрать, конечно, нетрудно. Тем более, без ссылок на

279

источники. Так создается новый кровавый навет, перед которым бледнеют средневековые обвинения в употреблении христианской крови.

И все это словно так и надо. Как само собой разумеющееся. "Неделя" объявила розыск негодяя, который заявил в интервью телепрограмме "Взгляд":

"У нас в стране 18 миллионов евреев, 18 миллионов членов партии, 18 миллионов — в управлении. Все евреи — члены партии, все евреи — в управлении. А дальше пусть каждый понимает по своему разумению. Как бороться? Я знаю, как бороться. Я лично борюсь. Если каждый избавит страну от еврея, не останется завтра проблем. Способов достаточно много".16

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное