Красное каление. Том третий. Час Волкодава

-А как же ты, Басан… Небось то же… волки  шкодять-то у тебя? – Григорий, поджавши ноги под себя,  уселся поудобнее, принимая из рук порозовевшей молоденькой калмычки дымящуюся чашку с бараньим дотуром, -как вот, к примеру,  ты… спасаешься? Мы вон, – он кивнул на разомлевшего в тепле раскрасневшегося Панкрата, -пробовали из ружья стрельнуть, да и повесить его с под-ветру. Сперва, вроде как и помогало, а потом… Ничего не боится… Режеть, сукин сын  овец! Вор!

-Э-э-э, не-е-т! – хитро улыбаясь, погрозил толстым коротким пальцем Басан,– она  не вор! Вор, однако,  берет чужое… Так? А волк думает, што тут, в степи,  она  хозяин. Берет свое, думает! Не ворует, просто – кушает!

-Ишь ты, – ухмыльнулся Григорий и, нарочито развеселяясь,  слегка кивнул напарнику:

-А ну, браток, пойди-ка  напои коней. По сторонам хорошо погляди… Да доставай там… у меня в правом подсумке… пару бутылок «рыковки». С таким добрым хозяином и погулять не грех!

     Едва только Панкрат разбил белую сургучовую пробку, Басан плавно выхватил бутылку из его руки и с торжествующим видом слегка сбрызнул на огонь:

-Цог! Цог! Цог!

-Ты че… водяру портишь.., -запнулся было Панкрат, но Григорий тут же прицыкнул:

-Заткнись!.. Это он… Злых духов отгоняеть. Цог, Басан, цог!

                -Эх! Хоро-ш-ша, зар-раза! – Панкрат сочно крякнул, поставил стакан, вытер пальцами губы, -ну так што ж, Басан, чем же ты волков-то  отваживаешь?

-Э-э-э! – тот лукаво улыбнулся, очень довольный от выпитой водки, -винтовка не-е-т! Ружье не-е-ет! Зачем она? Басхан, однако,  есть! Ка-ро-ший есть! Басхан…

-Бас-хан? – переспросил Панкрат. Григорий посерьезнел:

-Собака. Волкодав. Я таких встречал по ихним стойбищам. Добрый собака? Волка береть?

-Ай, как берет! – Басан, простодушно улыбаясь,  поставил свой пустой стакан перед Панкратом, красноречиво указав на него глазами-щелками, -ка-ра-шо берет! Волк ночью подходит – Басхан не спит, слышит. Волк хочет овца резать – Басхан не дает! Басхан не трус! Волк это видит! Волк в камыш уходит… Злой, голодный.

-А ежели и не уходит? Ну… Опять полез?– Панкрат, пододвинувшись поближе,  изобразил крайний интерес, раскрыв рот и расширив глаза.

-Тогда Басан говорила Басхану: – Все! Болхо! Иди, Басхан, в степь, иди, болхо! Убей волка! И Басхан на час-другой уходит и убивает волка, однако живая она… уже не… стала!

-А… Покажи нам своего… Басхана, друг ты наш Басан! – Григорий выставил мутные стаканы в рядок, медленно наливая их до половины.

-Ай! Ка-ро-ший! Чох-чох-чох! Ай, нету! Третьево дня ушла она… Волк подкралась… Раскопала тепляк, шибко резала три овцы, а подушилась еще вот, -он показал две растопыренные ладони, -десяток! Скоро придет, однако! Долго не бегает она… Убьет, точно будет!

-А если он, к примеру, -Гришка облизнул сухие губы, -на целую стаю наткнется? Они ж ево…

-Э-э-э, не-е-т…, -Басан повернулся к молодице и сунул проснувшемуся ребенку в рот кусочек дотура, ласково улыбаясь и любовно причмокивая губами, – она сама от своей стаи Басхана и… уведет! Хитрая, однако! Поведет-поведет… Далеко поведет! Заманит и кинется! А Басхан… шея она… хрясь! И бросала на снег! Крови нет! Волка нет…

-Ай, да молодец же твой волкодав, Басан!

-Водка наливай… Борцыки кушать будем! Ай! Ка-ро-ший человек… Ма-ла-дец моя Басхан! Отпускала она  на час – сплю, однако,  спокойно месяц! Водка еще… неси!

           Уже в серых морозных сумерках вывели из тепляка обсохших и отдохнувших лошадей, стали седлать. Басан, еще с минуту назад изображавший в дым пьяного человека, слегка умывшись  свежим снегом, вдруг преобразился и тихо сказал,  глядя сквозь прищур хитрых бегающих  глазок в упор в глаза Григорию:

-Те волки, што ты искала, командир, тут… недалеко и… кошуют, однако.

Гришка, уже занеся ногу в стремя,  опешил, развернулся к нему, с тревогой в голосе только и выдавил:

-Командир? Откуда знаешь?..

Тот помолчал, всматриваясь в белый сумрак степи, опять, озорно улыбнувшись, погрозил толстым коротким пальцем:

-Э-э-э! Басан не обманешь! Басан всяких людей видала… Ты – командир, а не пастух.

-А я из каких? – удивленно спросил Панкрат.

-А ты из таких…– вдруг потупил взгляд Басан, засопел обиженно, – ты серебряная ложка… однако, зачем в сапог положила? А-я-я-я-яй! Эта ложка Басан в Ростове забрала… В двадцатом году забрала, когда с Семеном  да Ока… Иваныч и сам Ростов… забрала!

-Панкра-а-ат, -укоризненно покачал головой Григорий, нарочито нараспев выговаривая слова, -ты у кого, дурья башка,  ложку спер? У нашего товарища, у красного конника, у буденновца  ты ее спер… Нехорошо!

-Ладно-ладно… Ну не знал, не знал, -виновато растопырил ладони Панкрат и аккуратно положил на снег большую потемневшую ложку.

-Ты зла не держи, Басан. Этот парень не только в этом деле мастак, -Григорий примирительно похлопал улыбающегося калмыка по плечу, -ты в четвертой был, а я, правда твоя, в шестой дивизии, у Тимохи. И.., -он внимательно всмотрелся в тускнеющую даль, – жди нас вскорости обратно, ежели чего… С гостями жди!

Басан посуровел, разгладил жиденькие, свисающие ниже лица усы, и, повернувшись в степь, махнул рукой на восток: