Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3

ПРИВЕТ АНГЛИЙСКОЙ АРМИИ. Представитель английской армии передал новому министру юстиции Керенскому, что он уполномочен английским послом приветствовать Совет Рабочих Депутатов и Комитет Государственной думы.

ПРИСОЕДИНЕНИЕ ГОРОДОВ. К революционному движению целиком присоединились: Москва, Нижний Новгород, Харьков, Саратов, Вологда, Курск, Орёл.

ГДЕ ЦАРЬ И ЦАРИЦА. Вопреки слухам, Николай II не арестован. Императрица – в Царском Селе, в полной безопасности.

…горничная генерала Сухомлинова немедленно отправлена под конвоем в Государственную Думу.

ОБ ОБЫСКАХ. В последние дни патрули производят обыски, выискивая остатки полиции, шпионов и хулиганов… При этом полезном деле, к сожалению, не редки случаи нарушения воинской дисциплины. Так, нам известно, что при этих обысках были случаи прямого грабежа. У одного из наших товарищей… Патрули должны помнить, что великое дело, которое они делают… Поэтому, входя в чужое жилище, они должны сознавать святую обязанность…

ГРАЖДАНЕ! Свершилось великое дело: старая власть, губившая Россию, распалась… Нужно кормить армию и население. Скорей продавайте хлеб уполномоченным, отдайте всё, что сможете… Скорей доставляйте хлеб по назначению, родина ждёт…

Родзянко

К ТОВАРИЩАМ РАБОЧИМ И ГРАЖДАНАМ ПЕТРОГРАДА. Совет рабочих депутатов призывает вас не препятствовать перевозке продовольственных грузов по городу, от чего зависит исход революции: необходимо развезти муку по хлебопекарням, чтоб у нас был хлеб… Уже сегодня должно быть вывезено с Николаевского вокзала 350–400 тысяч пудов.

383

Составляют отречение. – Михаил подписал.

A когда великий князь на всё согласился – оказалось, что само отречение никак не готово. Ещё с ночи взялся его составить ревностный республиканец Некрасов. И привёз с собой в кармане. Но когда теперь на его проект глянули – человек этот не имел ни малейшего представления о государственно-юридических понятиях и о взвешенности каждого слова в таких текстах.

Впрочем, и другие не умели так сразу составить, чтобы не ошибиться.

А тут княгиня Путятина звала всех к завтраку.

Стали пока звонить по телефону, вызывать сюда юристов-государствоведов, Набокова и барона Нольде, да чтобы привозили свод законов.

Великий князь к столу не вышел.

Не снося поражения, Милюков отказался завтракать, уехал.

Гучков тоже.

Остальные за столом оживлённо обсуждали проект Некрасова, и чтó надо в нём изменить, и какая гора свалилась, и какие теперь долины стелятся перед ними.

Но приехали Набоков с Нольде и сразу их огорчили: законами престолонаследия никакое «отречение» не предвидится. Разве что, формально, приравнять отречение к смерти? Но тогда вообще, тем более, трон и должен переходить к нормальному наследнику. Император, отрекаясь, не мог лишить престола ещё и другое лицо: престол – не частная собственность. Итак, сама передача трона Михаилу была незаконна, и теперь непонятно, на каких основаниях должен отрекаться Михаил. Тем более – как же писать ему отречение?

И дальше: кто есть Михаил со вчерашнего дня на сегодняшний? Император? Или регент?

Но не бывает регента без носителя Верховной власти.

Вот напутали так напутали.

Манифест от императора, которого не существует?

Однако умница Набоков понимал, что дело, в конце концов, не в формальностях, а важно было теперь так составить Манифест, чтобы не потрясти народной психики, но укрепить власть Временного правительства в глазах населения, особенно той части, для которой Михаил имеет нравственное значение, – торжественно подкрепить полноту власти Временного правительства и преемственную связь его с Думой. А через Учредительное Собрание предусмотреть преемственность и для конституционной монархии, и для законного постоянного правительства. И при этом прикрыть, а не выпячивать, что князь Львов назначен бывшим царём: в сегодняшней обстановке это было бы ослаблением.

После завтрака пока все разъехались, а остались Набоков, Нольде, и в помощь юристам набился Шульгин участвовать до конца в великом историческом событии.

Составители уединились в классную комнату детей Путятиных, сидели и работали там.

Переделывали, переделывали, постепенно стало выступать: «Тяжкое бремя возложено на Нас волею брата Нашего… Одушевлённые единою со всем народом мыслию, что выше всего благо родины Нашей, приняли Мы твёрдое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа Нашего, которому и надлежит… через своих представителей в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского…»

Но если Михаил не принял Верховной власти, то какое он имеет право давать обязательные указания, вот и об Учредительном Собрании?

Каждое слово казалось безконечно важным. Как будет реагировать Россия? Как – законотолковый Запад?