Красное на голубом

Раздевшись, она какое-то время стояла перед зеркалом, рассматривая свое тело и задавая себе один и тот же вопрос: «Неужели я действительно так понравилась этому парню, что он часами может не выпускать меня из своих рук?» Она была все еще стройна, да и грудь не обвисла. Ни на лице, ни на шее еще нет заметных, видимых морщин. И только глаза, взгляд выдают в ней возраст, только в них отражаются все переживаемые ею страдания.

В дверь постучали.

– Костя, минутку.

Она набросила домашнее платье, открыла дверь и впустила Костю. Вот кто был настоящим ангелом! Она обняла его, поцеловала.

– Как дела, сынок?

– Мам, ты сегодня такая красивая! Молодая… – Костя любовался ею. – У тебя все нормально?

Ей показалось, что ее сын знает о ней все.

– Нормально. Просто прогулялась, встретилась с подругами.

– У тебя щеки горят.

– Да мы винца немного выпили. – Ей было стыдно за свою ложь. Стыдно за свои мысли и чувства. Если бы он только знал, где и с кем она сейчас была, чем занималась!

Но она должна была это сделать. Должна. Она должна была испытать это.

– Как продвигается работа над портретом?

– Мне нравится.

– Что нравится? Портрет?

– Нет, портрет она мне еще не показывала. Говорит, еще рано. Но нравится бывать там, позировать. Время летит очень быстро. Ма, она такая красивая, эта Рита! Я просто с ума схожу, когда вижу ее. И не то чтобы я влюбился, но просто. Она такая… воздушная, что ли. И с ней легко. Она так много знает. И вообще, Рита – очень интересный человек. Когда я смотрю на нее, всегда думаю о том, что, если бы она была не замужем, я непременно женился бы на ней. Хотя… Думаю, она и так все понимает. А недавно так и вообще я такое ей сказал! Словом, признался, что она привлекает меня. Я думал, она выставит меня за дверь, но она восприняла это нормально, отшутилась.

– Я тоже хочу иметь свой портрет, и чтобы его написала именно Рита. Знаешь, я поняла это, когда она предложила тебе позировать в камзоле и берете. Она – женщина с фантазией, очень оригинальная. Быть может, она найдет и в моей внешности что-то такое, необычное, предложит написать меня, скажем, в старинном наряде… как королеву, а?

– А ты и есть королева. Знаешь, она называет меня принцем. А еще она отлично готовит. У нее даже суп гороховый получается вкусным, хотя я, как ты знаешь, раньше терпеть его не мог. А какие чудесные она сделала сухарики к супу!

– Любовь зла – съешь и гороховый суп. Ладно, Костя, иди к себе, а я отдохну. Надо, чтобы к папиному возвращению мой яркий румянец побледнел, а то еще скажет, что я – пьяница. – Она снова повернулась к зеркалу и слегка похлопала себя пальцами по щекам.

Костя вышел из спальни матери и заперся в ванной комнате. Достал из-под ванны пакет, вытряхнул содержимое, присел на корточки и принялся перебирать женские вещи. Голубой теплый свитер, черные брюки, черные замшевые туфли. Открыл голубую коробку «Courreges In Blue». Достал флакон и поднес к носу. Необычный, приятный, острый запах. Из кармана брюк на кафельные плитки пола шахматного узора упала со звоном связка ключей. В электрическом свете сверкнула гранями золотая пирамидка.

26

Когда она отжала тряпку и вылила воду в унитаз, то поняла вдруг, что вымыла полы уже во второй раз за этот день.

Инна, тщательно намыливая руки, подумала о том, что она просто сходит с ума. Еще немного, и она окончательно свихнется от неопределенности, от того, что какой-то там парень, оказавшийся обыкновенным проходимцем, просто-напросто бросил ее.

Она вышла из ванной комнаты, осмотрелась и решила, что не намерена больше оставаться в этой квартире, где все напоминает ей о Вадиме и о тех тяжелых для нее днях, когда она сходила по нему с ума. Она должна забыть его, забыть!

Она включила телевизор. Передавали репортаж об автокатастрофе за городом – огромная фура подмяла под себя иномарку. А вдруг с Вадимом что-нибудь случилось? Может, его тоже сбила машина? Или у него перитонит? Или аппендицит? Или язва желудка? Может, он любит ее и ждет, чтобы она разыскала его в одной из больниц?

Она мысленно уже несла ему в больницу сумку с теплым куриным бульоном, киселем из сока черной смородины, когда раздался долгожданный телефонный звонок.

– Привет, подружка! – Это звонила Галка. – Ты как? Все ждешь своего Вадима?

– Что, что с ним случилось? Он живой?!

– Успокойся. И вообще, открой дверь, я на пороге.

Инна распахнула дверь и впустила подругу.

– Ну?! Не томи! Что, что?!

– Пива холодного хочешь?

Галка стояла на пороге, такая умиротворенная, спокойная, во всем фиолетовом, и было ей, судя по всему, все глубоко фиолетово.

– Что с ним?! – Инна схватила ее за руку и втянула в кухню.

– Его в ресторане видели, с Зосей. Помнишь такую?

Как она могла не помнить Зосю. Красивая рыжая девка из хорошей семьи. Зося гоняла по городу в зеленом кабриолете.

– Так он… живой? Здоровый?

– И живой, и здоровый, и вообще они собираются пожениться.

Инна потеряла сознание. А когда очнулась, увидела над собой испуганное лицо Галки.

– Ну что, «Скорую» вызывать? Не молчи, говори!

– А что со мной было?