Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем

Когда Угрюмов услышал, как по обшивке застучали пули, он крикнул в эфир: «Помогите!» Из рапорта генерала Слюсарева: «В 16:40 после подхода к аэродрому “Дапу” пара старшего лейтенанта Берелидзе напала на одиночный F-86, который преследовал самолёт старшего лейтенанта Угрюмова на высоте 1000–1500 метров. Старший лейтенант Берелидзе сбил… F-86 с дистанции 400 метров под ракурсом 1/4. Пилот: капитан Гарольд Эдвард Фишер, личный номер A02204126, командир звена 39-й эскадрильи 51-го авиакрыла, был взят в плен». У рапорта – свои жанровые особенности, эмоции в нём неуместны. А вот воспоминания самого Берелидзе: «Когда последний самолёт нашей группы выпустил шасси и пошёл на посадку, откуда-то из-за сопок на малой высоте выскочил “гость” и начал атаковать наш «миг»… Я находился над аэродромом в паре с Львом Колесниковым и слышу с КП полка команду по радио: “Кто в воздухе! «Сейбр» бьёт наш “миг” на кругу, помогите!”» Берелидзе запросил высоту и направление, с КП ответили. Лётчики увидели «сейбр», за которым уже стелился пороховой шлейф от стрельбы. «С высоты 9000 метров сделал переворот и начал выводить самолёт из пикирования на малой высоте. После перегрузки, как прояснилось в глазах, я увидел, что оказался… сзади самолёта противника на дистанции 3 километра. На большой скорости после пике стремительно приближался к нему. У ведомого тоже от перегрузки потемнело в глазах, поэтому после выхода из пике он потерял на время меня из виду. Как только я приблизился на дистанцию огня, противник заметил меня и, бросив свою жертву, резко развернулся и встал в вираж. Началась настоящая схватка на высоте 500 метров. Снизу, с аэродрома, за нами наблюдали все, кто был на земле». После пушечной очереди Берелидзе «сейбр» окутало пламя. Из факела вылетело катапультное сиденье, от него отделился пилот, раскрылся парашют. «Мне помогло самолюбие и лётное мастерство. Сбил я его, а наш подбитый самолёт, по которому вели огонь, приземлился на одной “ноге”, но благополучно», – вспоминал Берелидзе, которого наградили охотничьим ружьём. Его «крестник» Фишер провёл в плену у китайцев больше двух лет. Будь он сбит над Кореей – вернулся бы на родину раньше по условиям перемирия, но Фишера подвела дерзость: желая увеличить боевой счёт, он в нарушение инструкций залетел на территорию Китая. Американские источники сообщают: Фишера держали в «тёмной, сырой камере без кровати и окон», пытали, после чего он подписал сфабрикованные обвинения в своём участии в биологической войне. В мае 1955 года Фишера освободили, он продолжил военную службу. Занимался лётной и научной работой, на Вьетнамской войне был вертолётчиком. В 1994 году в Киеве отставной полковник Фишер встретился с бывшими лётчиками 224-го полка Германом, Ильяшенко, Одинцовым. Обменялся письмами и с командиром полка Ермаковым. Умер в 2009 году.

В апреле 1953 года полк перелетел на ближайший к границе аэродром Аньдун – у самой Ялу, напротив Синыйджу. Здесь имелась одна взлётно-посадочная полоса с рулёжной дорожкой и местами стоянок. Аэродром был окопан рвом и обложен земляным валом, что обеспечивало готовность полосы даже в период дождей. Рядом высились горы, что сковывало свободу действий: заходить на посадку можно было только по одной глиссаде.

Штаб, дома личного состава, столовая находились в нескольких километрах от аэродрома, на окраине городка Аньдуна. Инженерно-технический состав за час до рассвета (летом – в четыре утра, зимой – в шесть) выезжал на аэродром готовить самолёты. Рассредоточенные «миги» тягачами вытаскивали на стоянку для дежурства у взлётной полосы. Сюда же техникам привозили завтрак и обед. Лётчики появлялись на аэродроме с рассветом. Перед отъездом на аэродром заходили в столовую – выпивали по чашке кофе или какао, чтобы на высоте не чувствовалась сухость в горле от кислорода (всё равно чувствовалась). На аэродроме проверяли готовность самолёта и снаряжения, знакомились с графиком боевого дежурства, прогнозом погоды. Командиры эскадрилий уточняли боевой расчёт звеньев, командиры звеньев – расчёт пар.

В перерывах между вылетами размещались в сборных деревянных домиках недалеко от самолётных стоянок – отдыхали на двухъярусных нарах.

Обед привозили на аэродром. На жаре при стопроцентной влажности борщ и котлеты не лезли в рот. Хотелось кваску, но кто-то из начальства предъявил наставление 1938 года, согласно которому перед полётами пить квас и другие газированные напитки запрещалось. Потом начальство сдалось, разрешило поэкспериментировать. Лётчики установили: квас высотным полётам не мешает. Вскоре повара наладили окрошку…

Как выглядел обычный для тех дней боевой вылет? Готовность номер три – самолёт на стоянке, исправен и заправлен, лётчик и техник отдыхают. Готовность номер два – самолёт на старте, лётчик и техник рядом. Готовность номер один – лётчик в кабине, двигатель прогрет, техник у самолёта.

Звучит команда на взлёт. Свистят реактивные двигатели, струится горячий воздух за самолётными хвостами. Техники оттаскивают стремянки от кабин и убирают колодки из-под колёс.