Красное восстание

Я снова обратил внимание на Харриса, который только что закончил объяснять детали.

И мы договорились снова встретиться у него дома за час до полуночи следующей ночью. Я ушел вместе с остальными, зная, что у меня чертовски мало времени, чтобы придумать способ помешать плану Харриса, не раскрывая себя. Это была настоящая работа, и шансы на успех уменьшались с каждой минутой.

Когда я добрался до квартиры, Пэтти лежала в постели, простыня была натянута до подбородка. Я медленно разделся, отбросив все мысли о библиотеке. Это было то, что я делал много раз раньше, полностью очищая свое сознание от проблемы и позволяя ей отдохнуть в другом занятии. Часто это срабатывало. Подсознание взяло на себя работу над проблемой и странным образом передало от разума собственную информацию сознанию.

Кроме того, я кое-что пообещал Пэтти и сдернул простыню с ее молочно-белого тела, блестевшего в темноте комнаты. Я почувствовал, как ее рука подошла ко мне и поползла вверх по моей ноге, медленно и раздражающе, и через несколько секунд во мне бушевал еще один огонь, огонь, который можно было потушить только одним способом.

Глава 6

На следующее утро, когда она еще спала, я изучал это странное светловолосое создание рядом со мной, такое ребяческое в чем-то, а в чем-то совершенно женственное.

Проснувшись, она заползла мне в руки и провела пальцем по моей груди. Ее мягкий, приглушенный голос был приятным звуком в часы бодрствования днем.

— Как долго, по-твоему, ты останешься со мной, Ник? — спросила она спокойно.

— Не знаю, — ответил я. "Почему дорогая?"

«Мне просто интересно, сколько счастья у меня осталось», — сказала она.

Я перевернул ее на спину и долго смотрел в эти маленькие голубые глазки.

— У тебя впереди целая жизнь счастья, дорогая, — сказал я. «Не только здесь, в движении, но и вне его, когда вы уйдёте отсюда».

Она медленно двигала головой из стороны в сторону, и в ее ответе не было ни гнева, ни горечи. Это была решимость, вызванная каким-то спокойным внутренним убеждением.

— Нет, не там, — сказала она. — Нет, пока эти слова действительно что-то значат. Пока они не перестанут тебе лгать.

— А вы думали, что в движении никто не лгал? — Конечно, — мягко ответила она. «Но это не организованная ложь».

Я не ответил. По-своему она твердо укоренила свои убеждения в себе, и потребуются время и терпение, чтобы восстановить ее веру в общество, больше времени и больше терпения, чем я мог бы дать ей.

Она встала и начала одеваться, а я смотрел на нее, на ее длинные груди, не очень красивые, но со странным очарованием. Все в этой девушке было немного странным, подумал я, задаваясь вопросом, насколько глубоко были задеты ее чувства и какие травмы она получила при этом. Это был вопрос, который вы могли задать себе обо всех этих молодых людях.

Одевшись, она подошла ко мне, нежно поцеловала и ушла на свои утренние лекции.

Я лежал там какое-то время, мой разум метался от одного плана к другому, от одной идеи к другой, и все они разбивались об одни и те же камни, была великая опасность предупредить Харриса о том, что среди них есть доносчик. . Наконец я оделся и решил действовать.

Моей первой остановкой был кабинет декана, куда я вошел через через боковой вход.

Дайан Роуэн была в своем кабинете, выглядя царственной, прохладной и ужасно привлекательной в своем не совсем белом шелковом платье с декольте, из-за которого виднелась ее грудь.

«Мне нужна информация, — сказал я, — о пожарной службе». Я видел, как поднялись ее брови.

«Прежде чем мы поговорим об этом, — сказала она, — я хочу вам кое-что сказать. Я думала о прошлой ночи, о той девушке, которая живет с тобой. Возможно, я несколько поторопилась с обвинением вас в безнравственности. Я так не думаю, но я готова дать вам презумпцию невиновности. Может быть, все дело в твоей работе.

Я могу умереть, подумал я. Ее беспокоило, что я должен смеяться над этим.

— Возможно, — сказал я со смешком, наблюдая, как ее челюсть сжимается. «Теперь вернемся к моему вопросу. Как далеко от кампуса ближайшая пожарная часть?

Ее брови нахмурились, когда она подумала.

— По времени прибытия, — добавил я.

"Может быть, пять минут, я думаю," сказала она. «Может быть, десять».

— Спасибо, — сказал я и повернулся, чтобы уйти. — У вас всего один вопрос? — спросила она меня.

«Иногда все, что вам нужно, это один вопрос», — ответил я, посмеиваясь, и тут же увидел, как ее щеки снова залились краской.

Я вышел и пересек кампус. Десять минут, подумал я. Я должен был рассчитывать на десять минут, хотя у них ушло может быть семь. И это может означать разницу между сильным пожаром и пожаром, который можно легко сдержать.

В зажженном костре, где первым условием является быстрый огонь, каждая минута на счету. Скажем, обычному огню требуется десять минут, чтобы нормально разгореться, прибавьте еще десять минут, прежде чем прибудет пожарная команда, и вы получите двадцать минут, прежде чем хотя бы одна капля воды достигнет огня. В случае с поджогом двадцать минут означают откровенную катастрофу.