Краснощековы

Преимущественно, почтовые отделения выглядели на одно старое, пропитое, побитое и отдающее бедностью лицо. Никакие электронные табло, случайные менеджеры, или как их там, в рубашках и галстуках не могли украсить место, вытоптанное громоздкими башмаками ругани, исколотое тупыми ножницами юмора, пропахшее кислым запахом, исходящим из престарелых ртов, переполненных слюной бесконечного ожидания. Почтамт – это отдельный мир, а «Почта России» – другое измерение (хорошо хоть сквозное), рукав никому не подходящего пальто, настолько сильно затянутого в швах общественностью, что никакой швее не под силу перекроить эту материю.

Одно из отделений, в которое я обязался заходить два раза в неделю, находилось на Загородном проспекте, быстро ставшее любимым, благодаря внутреннему убранству и расположению. Меня с детства, а в юности тем более, привлекала красная ветка Петербургского метрополитена: Чернышевская, площадь Восстания, Владимирская, она же Достоевская на родной оранжевой. Тем большим откровением стал сквер Довлатова, выросший на моем пути впервые. Я был знаком с памятником уважаемого Господина на улице Рубинштейна, но насчет сквера долгое время оставался в полном неведении. В культурной столице памятник – это сильно, а сквер в придачу – заявка на всеобщую любовь и почтение. Определенно, Петербург – полный романтических натур – приютил у себя и тех, кто читает книги писателей, сидя на скамье в уютном сквере, именованном в их честь. Не в честь читателей, разумеется, хотя звучит недурно.

«Сквер читателей».

Вероятно, сидели бы там по большей части писатели в ожидании своей публики…

Сквер Сергея Донатовича виделся таким же аккуратным, как его книги; отдыхающие имели возможность перевести дух на свежевыкрашенных белых скамьях, полюбоваться на отделившуюся от неба тучку голубей, осадком спускавшуюся к земле в поисках пищи, укрыться под кронами деревьев от Петербургского солнца – редкого зверька с опаской выходящего к водопою испить дурманящие голову и отяжеляющие тело воды Северной Пальмиры – и полюбоваться на клумбы цветов, уж больно напоминающих по цвету базилик.

В первой половине дня любой почтамт переживает час пик, но отделение на Загородном и здесь на несколько очков впереди. В первый раз пришлось позаимствовать руку незнакомца, чтобы насчитать пятнадцать и в последующем ситуация не сильно разнилась. Никого не удивишь наблюдением, что в подавляющем большинстве почтовый контингент составляют люди в возрасте, пришедшие за пенсией. Однако во все предыдущие походы я непременно натыкался на лиц тридцати, двадцати лет и младше, в общем, таких же пацанов и девчонок, выделяющихся на фоне мастодонтов общества, так что, оказавшись одним сентябрьским утром единственным экземпляром в своей и близкой к ней возрастной категории, я отчего-то почувствовал, что предстоит любопытное.

Помимо многолюдства, в зале ожидания было еще очень шумно, чему я изначально не придал никакого значения. Ноющие бедра требовали расположиться на стуле, но меня быстро выдворили из страны – лидера по производству очков цвета фламинго. Интернет на телефоне тратить не хотелось: я только начал свою деятельность, и мне бы непременно пригодились карты и навигатор, так что я сложил гаджет в портфель и принялся потихоньку вникать в происходящее.

–Было же все по-человечески, так нет, взяли и сделали какую-то хуйню! – ошарашил меня крик за спиной. (И ведь не поймешь, чем больше: громкостью или содержанием.)

–Правильно бабка вещает!

Раздались аплодисменты, «бабка» очень быстро стала лидером общественного мнения и, заручившись поддержкой единомышленников, продолжила выступление.

–Мрази и ублюдки, вот вы кто!

–Да заткнитесь вы уже! – вскочил один из «ублюдков» за стойкой. – Вы совсем из ума выжили? Мы- то здесь причем? Эту очередь, чё, мы придумали?

–Насрать нам, кто ее придумал, парень. Выдайте пенсию и прекратите издеваться. – вмешался ехидно улыбавшийся, мужчина в черной кепке, сдвинутой на нос.

–Да не можем мы просто взять и раздать ее. Есть система, которой мы подчиняемся.

–Хуйня ваша система! – подытожила лидер общественного мнения, сорвав еще один вал аплодисментов в придачу с одобрительными возгласами.

–Да, правильно! Так их, подонков!

–Зверье и хамло! – парень окончательно вышел из себя. – Уважать стариков после этого? С какой стати? Ведете себя хуже бандитов. Где ваше хваленое воспитание и порядочность?! А? Чё, нечего сказать?… Суки!

Парень посчитал недостойным участвовать в полемике с зоопарком и удалился, доставая из кармана пачку сигарет.