Красные бокалы. Булат Окуджава и другие

Бенедикт САРНОВ. Между нами и властью всегда существовала дистанция. В самые несвободные времена мы были от этой власти внутренне независимы. Мне, скажем, плевать было, что случится с Брежневым. Как пелось в одной песне: «Ой, позор на всю Европу, срамота-то, срамота! Десять лет лизали жопу, оказалося – не та. Но народ не унывает, смотрит радостно вперед: наша партия родная нам другую подберет». Но сегодняшняя власть мне близка. А значит, я уже в игре, я уже не могу глядеть на все это со стороны, как при Брежневе. Во мне уже появляется что-то рабское, появляется несвобода. И вот тут-то таится огромная опасность. Я считаю, что ни при какой погоде, ни при каких обстоятельствах интеллигент не может отождествлять себя с властью, он должен от нее дистанцироваться. Даже от той власти, которая выражает добрые тенденции. Потому что власть есть власть. Мы не имеем права терять свободу критики, свободу скепсиса.

Александр БОРИН. А идти служить во власть?

Б.С. Если идешь служить делу, а не власти – пожалуйста.

Владимир ВОЙНОВИЧ. Нет такого человека, который, придя во власть, остался бы самим собой.

Б.С. Если хватит ума, самоиронии – останется. Только не воспринимай себя слишком всерьез, не отождествляй себя с властью, сохраняй дистанцию.

В.В. Нет, исключено. Знаешь, как это происходит? Подспудно и незаметно. Вот ты приходишь во власть и сразу же становишься всем нужен. Этот просит продвинуть одно очень важное дело, тот – другое. А тут вдруг звонит Сарнов. Он как раз ничего не просит, он просто хочет, как прежде, общаться. Но у тебя уже не хватает ни сил, ни времени на обычные душевные движения. И ты невольно начинаешь возводить барьер между собой и Сарновым. Тебе неудобно сказать: «Знаешь, Бен, мне сейчас не до тебя». И ты начинаешь лгать, прятаться, отстраняться.

Б.С. Считаешь, это неизбежно?

В.В. Абсолютно неизбежно. Дальше Сарнов, скажем, приглашает на день рождения. Но у тебя обязательно возникает вопрос: а кто еще там будет? Не окажутся ли там люди, которые начнут обращаться к тебе с разными просьбами? Может, лучше, разумнее не идти? Эти соображения у тебя непременно появятся, и не потому, что ты плохой, а потому, что твое положение заставляет тебя защищать себя некоторой броней. Ну и, наконец, в наших российских условиях тот, кто у власти, само собой, втягивается в коррупцию.

Б.С. Взятки, что ли, берет?

В.В. Зачем взятки? Просто меняется образ жизни. В 1955 году я вернулся из армии, и один мой знакомый устроил меня инструктором в исполком. Должность маленькая, зарплата нищенская, но все равно власть. Ответственный секретарь исполкома посадил меня в машину и сказал: «Буду вводить тебя в курс дела». И мы отправились. Приезжаем в первый сельсовет. Разговоры о том о сем – и прямо в магазин, в подсобку. Завмаг достает молча бутылку, три стакана, выпиваем и отправляемся в следующий сельсовет. Так объехали все 14 сельсоветов. Мне это не нравилось. Но что я скажу: нет, оставьте, я не такой? Хочешь служить – втягивайся. Положение обязывает. А сегодня, когда аппарат остался, в сущности, нетронутым, разве эта наша отечественная традиция померла? Возвращаясь из загранкомандировки, сколько красивых бутылок везешь нужным людям?