Красные губы и зеленые глаза. Иногда они возвращаются… с того света…

— Нет, — тихим голосом, боясь, что ее услышит находящийся без сознания Сергей Савельев (бледный мужчина с трагическим выражением лица и почти белыми губами), проговорила Наталия. — Просто там, внизу сидит эта идиотка, Марина, выряженная в пальто и шляпу Ольги Савельевой… Притащилась с огромным, набитым наверно продуктами, пакетом и сидит, ждет, когда ее впустят к СВОЕМУ МУЖУ.

— Че-е-го?! К какому еще мужу?

— К Савельеву Сергею Петровичу. Ты что, еще не поняла, что она возомнила себя Ольгой? Влезла к ним в квартиру и живет, наверно, там, изображая из себя Ольгу… Какая мерзость… Я подумала, что если бы ты увидела ее случайно там, в приемной, то у тебя бы тоже что-нибудь случилось с мозгами… Словом, я тебя предупредила… А теперь скажи, как Сергей Петрович?

— Слава Богу, ждем, пока он придет в себя… Операция прошла успешно… Ему заменяли какой-то сосуд ли. клапан, я в этом не разбираюсь и не хочу разбираться принципиально… Для меня сердце всегда будет тайной, вечным двигателем, который останавливается по чистой случайности… Какие еще новости?

Наталия рассказала ей о своем визите к Хрусталевой, Крашенинникову, словом, когда закончила говорить, что поняла, как устала.

— Знаешь, Наташа, мне кажется, что нам стоит поискать того мужика, который написал это гаденькое порнографическое письмо Ольге… Уверена, что это недоразумение…

— А Логинов посоветовал мне поподробнее и понастойчивее расспросить Аду. Не может быть, чтобы она ничего не знала о похождениях своей сестры…

— Да не было у нее никаких похождений! Все это чьи-то грязные планы… Просто их кто-то хотел поссорить… Я думаю, что Сергей прочитал это письмо и, когда Ольга пришла домой с цветами… (ой, мне даже страшно представить, что она испытала!..) он наговорил ей в лицо что-то ужасное, оскорблял, наверно, а потом, не выдержав, ударил ее… Я знаю Ольгу, она достаточно сильная женщина… Она не станет оправдываться, унижаться… Она просто развернется и уйдет… Причем, навсегда… Я тебе не сказала… Когда я убирала эти злополучные гвоздики, то под ними обнаружила не одно пятно крови… Похоже, что он довольно сильно ударил ее… по лицу, и у нее кровь пошла носом…

— Сара, я вот смотрю на него и мне его совсем не жалко… Я презираю мужчин, распускающих руки… И когда он достаточно поправится, я непременно скажу ему об этом… И меня никто не остановит, даже ты.

— Ну хватит, человек еще не пришел в себя, а ты уже готовишь ему обличительную речь… Побойся Богу…

— Сара, ты вновь ослеплена…

— Да. Но мне тоже нелегко. Он всегда любил только Ольгу, а ко мне приезжал просто так, поразвлечься… Думаешь, я не понимаю? А вот мы, женщины, устроены по-другому…

— Не уверена, — пробормотала Наталия, вспоминая свои наезды к Валентину, к которому ее так тянуло, особенно после шести месяцев разлуки. «А чем я, собственно, лучше Савельева?»

— Так что будем делать с Мариной? Она ведь может придти сюда в любую минуту?

— Не знаю.

— А что… — вдруг пришло в голову Наталии, — а что, если это МАРИНА И НАПИСАЛА ЭТО ПИСЬМО? В минуты просветления?

— Уж скорее, в минуты затемнения.

— Знаешь что, давай спустимся и попытаемся убедить ее вернуться домой. Ты на машине? Вот и отлично. Отвезем ее домой, а потом вызовем кого-нибудь из психушки. Кроме того, надо бы посмотреть, что она вытворяет в Савельевской квартире…

Глава 8 КРАСНАЯ ШАПОЧКА

От холода она уже не чувствовала своего тела. Но ноги продолжали идти. Она уже добрела до города и теперь искала дом, куда мы могла зайти, чтобы погреться в подъезде. Но едва только подходила к какому-нибудь дому, как тотчас на нее набрасывались собаки, которые так и норовили схватить ее за джинсы. Хорошо, они были широкие, потому добраться до ноги им все же не удавалось.

Пятиэтажки смотрели на нее своими светящимися желтыми окнами-глазами и словно насмехались над ней, не пуская в свои теплые недра.

И тогда она увидела чуть сдвинутый канализационный люк, из-под которого валил пар. Прямо на металлическом круге лежала и грелась большая рыжая дворняга, сука, потому что, увидев приближающегося к ней человека, она вскочила, отчего заколыхались ее длинные оттянутые розовые сосцы.

— Не бойся, я тебя не трону… Но и ты не трогай меня… Я сейчас отодвину еще больше люк и посмотрю, нельзя ли спуститься под землю… Вот и хорошо… Подвинься… Если хочешь, полезли вдвоем… — женщина отодвинула люк и стала спускаться по узкой металлической лестнице вниз, чувствуя, как погружается в теплое густое белое облако. Когда ноги коснулись твердого, она постояла некоторое время, ожидая, когда же начнут промокать ноги, поскольку считала, что опустилась в теплую воду. Но потом поняла, что под ней сухая и прогретая горячими трубами земля, и от счастья чуть не заплакала.

Снова поднялась не несколько ступенек и позвала собаку:

— Идем, здесь тепло и хорошо…

Но собака посмотрела на нее словно с удивлением и, прикрыв глаза, улеглась у самого края люка. Симпатичная ее морда вызвала в душе женщины положительные эмоции. Глядя на это несчастное животное, она почему-то почувствовала прилив жизненных сил.