Красные камни Белого

– Если не наберем ход, потеряем все остальное!

Побелевший Осчик прижался к стене, но никто не обращал на него внимания: шифбетрибсмейстер рванул в машинное, астролог уткнулся в карты, а отшвырнувший кружку Вандар вцепился в переговорные трубы.

– Полный ход! Полный, вашу мать! Самый полный!

К счастью, они успели разогреть кузель, а потому попавший под обстрел «Доктор» быстро набирал скорость.

– Они тоже прибавляют! – доложил вбежавший на мостик цепарь. – Снаряды перестали долетать, но они у нас на хвосте.

– Продолжай наблюдение! – Капитан посмотрел на показания приборов: – Трех двигателей хватит – уйдем.

– Вы уверены? – осмелился спросить рулевой.

– «Доктор» такой же быстрый, как ИР, а импакто у спорки старый… Уйдем.

За рулями разорвался еще один снаряд.

– Уже уходим!

– А как же наши ребята?

Вандар вздохнул:

– Предлагаешь спуститься и взять их на борт?

Фраза прозвучала настолько зло, что рулевой осекся:

– Нет.

– Тогда не задавай глупых вопросов, цепарь. И не думай, что мне нравится бросать своих. – Капитан подошел к столу астролога. – Что у тебя, Ганс?

– Я взял курс на ту точку перехода, через которую мы ушли в прошлый раз… – Офицер поморщился. – Но до нее четыре часа.

– А у них большие пушки…

И если импакто окажется быстрее, чем рассчитывает Вандар, или что-нибудь случится с кузелем «Доктора», они погибнут.

– Я хочу, чтобы ты проверял все возможные точки, которые мы будем проходить, Ганс. Все те, что не работали в прошлый раз.

– Ближайшая через двадцать минут.

– Тогда иди к астрингу. Если выяснится, что точка работает, – ори мне. Я готов убраться на любую планету.

– А почему точка должна заработать? – подал голос Вальдемар.

Вандар повернулся к галаниту и, скривившись, ответил:

– Потому что это Ахадир, будь он трижды проклят. Ахадир!!

– И мы на нем застряли, – протянул Баурда.

Секач снял с пояса флягу, отвинтил пробку и сделал большой глоток коньяка.

– Я всегда думал, что погибну в бою.

– Собираешься сдаться спорки? – грустно усмехнулся Дан.

– Нет, буду драться.

– Значит, твоя мечта сбудется.

– Да какой это бой? – Менсалиец махнул рукой. – Я презираю нечистых. Умереть от их руки – большой позор.

– Смерть сама по себе – большая неприятность. А позорная она или нет, это вопрос второй.

– Если знаешь, что умрешь в любом случае, второй вопрос становится первым.

Секач выпил еще, и Баурда, подумав, взял у менсалийца фляжку и тоже глотнул коньяка.

– Пока мы живы, есть надежда.

А ведь в какой-то момент ему показалось, что дело сделано. Берт пустил ракету, и через двадцать минут среди облаков показались очертания спускающегося цеппеля. Очертания корабля, который должен был отвезти их домой. Наемники знали, что им, возможно, предстоит еще одна драка, но были полны решимости сделать все, чтобы покинуть проклятый храм.

Приготовились, ожидая «корзину грешника», и…

И разразились ошарашенными воплями, когда рядом с «Доктором» разорвался артиллерийский снаряд. Потом еще один и еще… А потом цеппель потерял двигатель, развернулся и, преследуемый импакто, стал стремительно уходить к югу.

И все поняли, что «Доктор» не вернется.

– Мы не успели, – протянул Секач. – Опоздали на какой-то ипатый час.

– Перестань выть. Мы еще живы.

– Ненадолго.

Менсалиец потянулся к фляге, но Баурда не позволил ему вновь приложиться к коньяку:

– Подумай вот о чем, Берт: если мы завладеем Камнями, то сможем диктовать местным уродам условия.

– Какие еще условия, Дан? Им нужно лишь дождаться, пока мы сдохнем от голода.

– А если мы пообещаем взорвать их поганые булыжники? – Баурда зло улыбнулся. – Взрывчатки-то у нас вдоволь.

Секач замер.

– Как думаешь, спорки понравится поклоняться пыли, а не камням?

– Ты молодец, Дан, – медленно произнес менсалиец, пристально глядя на разведчика. – Никогда не сдаешься, да?

– Я умею выживать, – холодно ответил Баурда. – Поднимай своих ребят, Берт: мы идем в храм…

Первый проход, как и обещал Брашас, оказался узким, низким и очень темным лазом, скорее даже небольшой пещеркой, которую спорки лишь слегка укрепили от обвала, и Белла испытала неприятное давящее чувство, сродни тому, что переживают люди во время межзвездных путешествий. Но если в Пустоте на человека давит несоразмерная огромность окружающего, заставляющая воспринимать себя мизерной пылинкой в океане великого Ничто, то в узком лазе Белла едва ли не физически почувствовала колоссальный вес нависшей над ней горы. Девушка впервые оказалась в столь тесном помещении, и от приступа паники ее спасло лишь скорое окончание путешествия.

Примерно через тридцать шагов они уткнулись в перекрывший ход камень, и Брашас сообщил:

– За этой дверью – храм.

– И мои зверушки, – улыбнулся Ллойд, с трудом протискиваясь к вожаку тальнеков. – Я пойду первым, за мной Белла, потом твои люди.

– Мои люди останутся здесь, – хмыкнул Брашас. – Мы войдем втроем, и вы покажете, что звери действительно вас слушаются.

– Хорошо.

Белла промолчала.