Красные камни

– Я цела, – отвечаю, – а этот мне плащ порвал. Бандеровец – сказал мне «курва москальская», приговор от Кука.

Тюлень с Мазуром подбежали, быстро включились, грамотно держат обстановку вокруг. Появляются и остальные наши ребята – и Юра вместе с Лючией (что они позже всех, их вины нет, просто на самом дальнем участке стены были). И прикомандированные к киногруппе товарищи от Львовского ГБ, с обычным вопросом: «Что случилось?»

– Анка! – приказывает Юра (тотчас же принявший на себя командование). – Давай сейчас в гостиницу, запрись и нос не высовывай, пока не прояснится. Кот, Дед, Тюлень – под вашу ответственность, Кот старший! И возьмите еще машину с охраной, даже две! Люся, ты тоже с Анной, и ни на шаг от нее не отходи, в полной боеготовности – всюду с ней, ты Киев помнишь? А мы тут разберемся.

Так и ехали – мы в ЗИСе-110, впереди «газик» с солдатами, позади грузовик с ними же. Благо, как я уже сказала, массовкой у нас не только студенты были, «поляками» и «ландскнехтами» товарищ Ватутин нам целую роту из львовского гарнизона прислал. Добрались без помех – впрочем, если это и были оуновцы, ну не могло у них оказаться большой и хорошо вооруженной банды, чтоб напасть в городе посреди дня, тут товарищ Зеленкин был категоричен. В гостиничный номер (причем не мой, а Лючии – решили, что так будет спокойнее) первым вошел Тюлень с пистолетом наготове. И лишь когда было установлено, что никто нас не подстерегает, мы с римлянкой наконец остались одни.

– Аня, а мне можно такие же булавки? – сказала Лючия, выслушав мой рассказ. – Сделают ведь, если заказать?

Ну, в Москву вернемся, отчего нет? Только как же тогда твоя игра на скорость реакции, «успеть шляпу схватить при порыве»? И наш спор на мороженое.

– Ань, так это на отдыхе. А во время задания лучше быть максимально вооруженным. Я слышала, что такие булавки еще и полыми делались, а внутри яд, при уколе убивает сразу.

– Нет, такого не надо! Во-первых, вдруг сама уколешься, а во-вторых, если вытечет случайно, то как на волосы повлияет? Кстати, надо в госпитале сказать, чтобы булавку мою вернули – где я еще такую возьму? А тебе пока могу одну из своих пожертвовать, у меня еще две останутся.

Достаю коробку, вынимаю булавку, протягиваю Лючии. Римлянка пробует острие пальцем и спрашивает:

– Ань, а что ты в глаз не била? Я бы так целилась – чтобы острие до мозга, и мгновенная смерть. А если бы он не промахнулся, или успел на тебя навалиться, а рядом ведь и второй был? Или ты уже тогда думала живым взять?

– Ну, Люся, ты меня берсерком считаешь. Мне ведь страшно было очень, я на автомате работала, как твой Юрка мне прием ставил. При котором булавка в руку обратным хватом ложится – тогда прямым в глаз неудобно, а вот сверху вниз – очень легко!

– Ну и ладно, – весело сказала Лючия, – ты жива, а они под вопросом. Значит, ты все правильно сделала, как надо.

Лючия Смоленцева

Я сначала не поняла, за что Юрий взъелся на Валю Скунса, ведь это он Анну спас? Помню, что Валя принял на себя обет, чтобы с Анной ничего не случилось. Но ведь не может же он находиться возле нее постоянно. Тем более что в этом городе на него было завязано все взаимодействие с местными товарищами из ГБ – он официально свое удостоверение там засветил, ну а Юрий для всех считался военным консультантом киногруппы.

– Скажи, а я тебе обещал то, в чем Валя при всех поклялся Анне? – ответил мне мой муж. – Ты верно заметила, для того я должен был быть возле тебя круглосуточно. А Валя что, не знал, чем он будет заниматься помимо того, что Анну Петровну охранять? Так что тогда словами бросаться? Позер наш Валя, при всех его достоинствах. Боюсь, что когда-нибудь это до беды его доведет.

Съемок в тот день не было – куда уж! Личность преступников установили быстро – старший, Цуцкарев К. Б., в настоящий момент младший следователь Львовской прокуратуры (удостоверение при нем было, и коллеги личность опознали), – Анна тут вспомнила: это ведь тот, что в Киеве нас за решетку хотел, когда твой благоверный гранатой в ресторане грозил операм? Значит, все-таки не старательный дурак был, а пособник врага! А второй – Казимир Собчак (услышав эту фамилию, мой муж произнес неприличное слово), 1923 года рождения, поляк, родился где-то под Краковом, но еще до войны семья перебралась в Львов, родители и старший брат считаются в войну погибшими, а сам он был замечен в рядах польской АК, но в сорок третьем как-то оказался в рядах советских партизан, с октября был призван в Советскую армию, но на фронте не был, в сорок седьмом демобилизовался, до пятьдесят второго был студентом Львовского университета, исторический факультет, получил место учителя в сельской школе, связь с Линником не установлена, но вероятна (на лекциях точно встречались). На съемочную площадку попал якобы в качестве подмены одного из студентов-первокурсников, студента разыскали, и он признался, что его уступить свое место попросил уже известный нам Марат, причем сославшись на Линника, вот удача!