Красные камзолы

– А то вышло, солдат, что рота наша быстрее другой дюжины рот поднялась по учебной тревоге. И это на глазах у господина майора, что с хронометром смотрел да господину полковнику о том доложил. И так-то, может быть, отделался бы господин полковник благодарностью и спустил бы дело на тормозах, но… тут снова появился солдат Серов. И что он учудил?

Я уже ничего не понимал. Это меня так ругают или хвалят?

– Что учудил-то, Мартин Карлович?

Нироннен скривился и махнул рукой. Фомин же продолжил вместо него:

– А такую штуку учудил солдат Серов, что Тайная канцелярия про нас узнала и прислала бумагу на имя полковника, в которой высказала свое удовольствие нами. Понимаешь?

Я растерянно потряс головой.

Нироннен почти речитативом, постукивая ладонью по столу, проговорил:

– Гренадерские роты из каждого батальона забрали на формирование отдельных гренадерских полков. Лучших солдат и офицеров, что были в шуваловских учебных лагерях или на излечении в тылу, граф Шувалов забрал к себе. Скорее всего, по осени он объявит матушке-императрице о каком-нибудь своем очередном прожекте. И этот прожект, разумеется, одобрят с превеликой радостью. То есть не дождемся мы ни новых рекрутов, ни излечившихся, что от полка отстали. Да и гренадер нам не вернут. А это что значит? Это значит, что охранением, патрулем, головной колонной, арьергардом, боковым охранением и прочая и прочая, чем ранее занимались гренадеры, теперь будут заниматься роты. А так как брать по чуть-чуть от каждой роты господин полковник у нас не пожелает – к чему ему лишняя путаница? – значит, заниматься этим будет лучшая рота полка. Вместо убывших гренадерских рот. А кто у нас лучшая рота полка, да еще с похвалой от другого, не армейского ведомства?

Вопрос был мне, и я ответил очевидное:

– Мы.

– Верно, Жора. Мы. Так вышло, что на бумаге наша рота лучшая в полку. Потому что остальные ротные оказались умнее меня и вовремя смогли притвориться дураками. А у нас нашелся один шибко умный солдат, который… Ну, ты понял, да?

Это он что, про меня? Да еще как-то мрачно так все рисует…

Мартин Карлович тем временем продолжил.

– Вдоль Двины сейчас стоит два десятка полков. Войну в мае отменили, и все приготовленное по весне к войне – магазины там, стада и прочая – вывозят. И вывозят в никуда. Не в распоряжение армии, а в распоряжение Конференции. Не бери в голову, это такое совсем высокое начальство, перед которым наши рижские генералы – как мальчики на побегушках. И армии с тех магазинов – шиш с маслом. Но! Если бы войну и правда отменили, все полки еще летом ушли бы в свои города. А они медленно так, неспешно отходят вниз по течению Двины. И, скорее всего, на зимние квартиры встанут где-нибудь в Лифляндии. Где к зимовке ничего не готово.

– Почему не готово? – спросил я.

– А кто будет готовить? К зиме, братец, армию готовит солдат. И готовятся к зиме солдаты летом. А это лето, как ты мог заметить, солдаты провели не там, где будут зимовать. И зимовать они будут не там, где зимовали в прошлую зиму. То есть ничего готового нету, и заготовок тоже шиш. Но это еще полбеды. – Нироннен прервался и начал заново набивать трубку.

Мысль его подхватил Фомин:

– Но то дела полка и батальона. У нас же дела еще веселее. Если другие могут спохватиться и начать готовиться к зимовке, то мы вместо подготовки будем все время патрулировать и выполнять иные парадные функции. То есть некому у нас будет зимовьем заниматься.

– А купить? Ну там, провиант, дрова…

Нироннен грустно усмехнулся.

– Купить, говоришь. Я даже не упоминаю о том, что Лифляндия – нищая губерния и покупать тут особо не у кого. Я о другом скажу. На какие средства? Роте на зиму нужно никак не меньше восьмисот рублев серебром. А с жалованьем будут перебои. Потому как полковник наш, Максим Михайлович, сейчас пороги в штабе дивизии обивает и всячески пытается уговорить генерала Лопухина его со службы отпустить. И будь уверен, он своего добьется. Только вот пока добиваться будет, в никуда пропадет большая часть полковой казны. Оно как-то при смене командира полка всегда так случается. Как командир сменился – так солдаты пару месяцев постятся. А вместо Максима Михайловича назначат какого-нибудь немца, это уж как пить дать. Потому что наши владетельные бояре будут всячески открещиваться от должности командира полка. А немцу-то что? Он сюда деньги зарабатывать приедет, а не о зимовке нижних чинов размышлять.

Мартин Карлович хлебнул кваса, утер пену с рыжих усов и закончил:

– Вот такая рисуется картина. Мы будем остаток лета и всю осень на побегушках, в парадных маршах в патрулях. При этом бегать будете в основном вы, молодые. Потому как старики попросту по здоровью не потянут. Теперь понимаешь, почему я эту беседу именно с тобой веду?

Я растерянно покачал головой. Не, и правда, я-то тут чего? Я ж молодой, салага или как это тут называют.