Красные камзолы II

К знаменам здесь отношение двоякое. С одной стороны, все как и в мое время — утрата знамени ведет к расформированию части, потерявшего знамя прапорщика немедленно казнят и тому подобные драконовские меры. Но при этом если знамя полка безусловная святыня, которой присягают, целуют и на которое чуть ли не молятся, то ротные знамена — это просто знаки. Вот поменяли нам ротное знамя — ну и что? Никто и не ропщет. Хотя кому там роптать! Из тех, с кем мы провели прошлое лето на Двине в роте осталось человек шестьдесят. Остальные девяносто переведены из других рот, а то и вообще из другого полка.

Полковник Лебель и майор Небогатов приходили смотреть на маневры рот чуть ли не каждый день. И каждый раз из каких-то своих соображений они меняли нам задачи прямо по ходу перестроений.

Отрабатывали маневры ротой, полуротами и капральствами. Причем конкретно наша рота, как первая, тренировала несколько сценариев: голова роты атакована на узкой лесной дороге, голова роты атакована в деревне, вся рота атакована до побудки в деревне, хвост роты атакован на узкой лесной дороге и тому подобное. Задача капралов — быстро выстроить людей около ротного знамени и обеспечить линию для плотного залпа.

Прапорщик у нас в роте тоже новый. Перевелся из гвардии вместе с капитаном Нелидовым, его старинный друг и постоянный собутыльник.

Прапорщик — он же знаменосец — человек особый. Его задача — развернуть ротное знамя там, где укажет командир роты, быстро и без суеты. После чего спокойно держать знамя, будто статуя и не отвлекаться ни на что другое. Говорят что есть даже такое испытание для кандидатов в знаменосцы. Уважаемых в полку капралов и унтер-офицеров выстраивают рядом с артиллерийской батареей, дают залп… и знаменосцем становится тот, у кого от выстрела на лице не дернется ни один мускул.

Прапорщик уже не считается нижним чином, к нему надо обращаться на «вы» и «господин прапорщик». С точки зрения нижних чинов он имеет привилегии офицера. Это в моем времени прапорщик совмещает на себе функции каптенармуса и фуриера, здесь же у него нет никаких других задач, только знамя. Такие правила.

Флаг показывает отцам-командирам общее состояние роты. И если вдруг какой-нибудь охламон в суматохе собьет прапорщика с ног и знамя даже не рухнет, а просто задрожит — командир может посчитать это знаком и принять неверное решение. Потому во время маневров и перестроений к прапорщику близко не подходи. Если он почувствует угрозу знамени — сработает на опережение и вломит солдату просто так, на всякий случай, зато от души. Еще до того, как тот успеет поколебать флаг роты. Примерно так же должны работать и барабанщики, но они у нас парни молодые и застенчивые — на вид оба моложе восемнадцати, совсем еще подростки. Потому барабанщики частенько сбивались с ритма, когда их толкали под руку бестолково перестраивающиеся солдаты. А тут уж знай, не зевай, господин капрал. Вмешивайся в дело своей капральской тростью, ставь нерадивого солдата на его место в строю, выручай барабанщика.

Так это примерно и выглядит. Командир роты принимает решение. Барабанщики дают дробь, передавая это решение командирам капральств, а прапорщик держит знамя так, чтобы его мог видеть командир батальона если мы в батальонной линии, или, если рота работает отдельно — просто показывает общее настроение команды. Если вдруг капрал не разобрался в барабанной дроби, не услышал приказ ундер-офицера или просто растерялся — смотри на знамя. Тогда сразу станет понятно что делать — стоять, идти, перестраиваться или атаковать в какую-либо сторону.

В бою именно от спокойствия знаменосца зависит — будет ли рота воевать как часть единого полкового организма или в хаосе сражения превратится в отдельную боевую единицу, а затем и просто в растерянную толпу одинаково одетых мужиков.

Поэтому прапорщик должен быть абсолютным флегматиком.

Наш таким и был. Впрочем, нести белое знамя первой роты доверяют только лучшим. Хотя как по мне, быть главной мишенью для стрелков противника — крайне сомнительная привилегия. Да и вообще, считаться лучшим — это не самая хорошая затея. Надо бы освоить это замечательное воинское умение — вовремя прикинуться чайником, чтобы в должность лучшего вляпался кто-нибудь другой.

Но всякий аврал рано или поздно заканчивается. И вот, в середине февраля, на следующий день после начала Великого Поста наш полк наконец-то выступил в поход. Стояние на зимних квартирах закончилось. Началась военная кампания 1757го года.

Интересно, кто же все-таки написал эту песню, которую так лихо распевает марширующая рота? Сами сложили? Или в этом времени уже придумали пропаганду и агитацию?

* * *