Красные камзолы (СИ)

В шесть утра еще темно, только-только наступили утренние сумерки, а Ефим уже рассылает ребят будить денщиков господ-офицеров по разным уголкам нашего палаточного лагеря. Семен Петрович с другими старыми солдатами разводит костры, а мы, молодые, вышагиваем по периметру, создавая бравый вид. Ну и, конечно, бдим на всякий случай. Скученность народа большая, всякие происшествия нужно гасить в зародыше. И если в плане драк и конфликтов особых проблем не случалось — у бойцов нет ни сил, ни свободного времени на глупости, то вот конфликты из-за отхожих мест уже бывали. Все-таки без малого две тысячи взрослых мужиков собрались на достаточно тесном пространстве. И некоторым, которые ленились слишком далеко отходить "до ветра", приходилось давать дополнительную мотивацию. Ну, в общем-то и все. Ничего более полезного нашим караулам за ночь делать не пришлось.

День сегодня предстоит трудный. Верно говорит солдатская присказка, что смотры и парады для солдата будто свадьба для лошади. Голова в цветах, а…хм… вспотеешь, короче. Нашей же роте, назначенной считаться лучшей ротой всего Кексгольмского полка, предстоит весь день провести в караулах и патрулях. Сначала часть роты охраняет лагерь, другая же часть выстраивается цепочкой до самой поляны смотра, чтобы исполнять обязанности регулировщиков. Подсказывать выдвигающимся ротам полка куда кому вставать. Как встанет солнце — порутчик Ниронен с несколькими ребятами пойдет на поле, размечать места расположения рот на нашем участке специальными пронумерованными дощечками, чтобы избежать толкучки и путаницы. Ну прямо как на школьной линейке. Только вместо табличек "первый А" и прочий "пятый гэ" будут выступать флаги рот и батальонов. Ундер-офицер Фомин, словно тень, возникает из ниоткуда то у одного капрала, то у другого, вполголоса раздавая ценные указания.

На сам смотр мы не идем, будем наблюдать со стороны. Наша лучшая рота отправится на мызу, сменять тобольских драгун в карауле. Сами драгуны после мероприятия отправятся на Украину, догонять остальную кавалерию. Мы же будем стоять истуканами с блестящими штыками, охраняя покой и безопасность всего высшего света дивизии со чады и домочадцы, кои изволят устроить эту, как ее там… То ли бал, то ли прием, не знаю, как аристократия называет здесь называет свои грандиозные пьянки.

Утром нас сменит следующая рота. То есть те несколько часов сна, что я урвал этой ночью мне должно хватить на сутки. Так что силы следует экономить. Ну, раз надо — значит надо.

Адъютант майора Небогатова одолжил Мартину Карловичу свои карманные часы. И раз в полчаса порутчик дает знак своему денщику Федьке, а тот уже на маленькой походной рынде отбивает время. Это — для нас. Чтобы примерно понимали, что сейчас должно по графику происходить, куда идти и что делать.

Семь утра. Барабаны пробили зорю, солдаты споро выползают из палаток, начинают приводить себя в порядок и помогают друг другу облачиться в мундиры. Завтрак уже готовится в котлах на множестве костров. Занимается рассвет. Эх, жаль… если бы светало чуть попозже — то это море костров от горизонта до горизонта выглядело бы гораздо красивее. Завтрак не только у нас, но и вообще во всех полковых лагерях, что раскинулись вдоль дороги на сколько хватает глаз и даже дальше.

Восемь утра. Завтрак окончен, барабаны бьют построение. Мы с ребятами снимаем с рогаток длинные жердины, которыми еще вчера обозначили вход в лагерь и споро растаскиваем их в стороны. Ундер-офицер Фомин стоит у дороги с двумя солдатами и готовится направлять выходящие на построение капральства, одно за одним. Почему так? Потому что полковник Макшеев — большой фанат всевозможных крепостей и укреплений. И его полк что зимой, что в прошлые годы всегда занимался построениями внутри крепостей, острогов и редутов. Что зимой в Кексгольме, что в летних лагерях. Вот и сейчас мы имитируем ворота, через которые полк должен быстро выйти и развернуться.

А в руках у Фомина — копье! Вот это номер! Ундер-офицер мушкетер — и вдруг с копьем! Чего это он? Что за архаизм?

— Сам ты копье, дурень! — ругает меня Ефим, — это называется "протазан". По артикулу ундер-офицерам мушкеты не положены, они должны с протазанами быть. Потому как их задача не стрелять, а этим самым протазаном указывать цели. Да и вообще чтобы по ним определять где заканчивается одна команда и начинается другая. Полуротам и капральствам свои прапоры не положены. Потому протазан — он как бы вместо него.

Ого! А я и не знал. Кстати, насчет целеуказания…

— Господин капрал! — мы стояли у ворот вдвоем, рядом никого не было, но я на всякий случай решил обращаться по артикулу. Все-таки смотр, мало ли что, — Я ж все хотел спросить еще тогда, после боя с разбойниками. А как при залповой стрельбе линиям цели указывают? Нам этого никто не говорил…

Ефим поморщился.

— Говорили. Подробно рассказывали и показывали. Еще там, в Луге. Я думал — ты знаешь. Вон как справно ваш шестак палил.

Я замялся.

— Не, мне лично не говорили. Как-то мимо прошло. Может, всем говорили, а я в это время копал?