Красные кресты

Они могли бы поругаться окончательно, не призови их на палубу суматоха, вызванная постановкой парусов. Прошло все быстро и ловко, и «Зефир» тут же ответил забурлившей у носа волной и помчался вперед, оставляя за кормой вспененную борозду, за которой уже не поспевал испанский галеон.

— Убегаешь, — шепнула Мария Франческа, стоя за плечами Мартена.

Правда, в тоне её было на сей раз больше удивления, чем насмешки. Только он все равно на неё даже не взглянул — целиком был поглощен задуманным маневром и его рассчетом. Обернулся, но лишь для того, чтобы убедиться, как быстро исчезнет из виду галеон. Напрягая взгляд, ещё разглядел вначале нечеткий контур его парусов, потом только светлое пятно на фоне мрака, и наконец не видел уже ничего.

— Иди на нос, — хриплым шепотом бросил он Ричарду. — Через пару минут мы развернемся оверштаг. Нужно будет перебрасопить реи.

Бельмон кивнул и, минуя сеньориту де Визелла, бросил на неё короткий многозначительный взгляд.

— Начинаем, Мария, — сказал он вполголоса. — Теперь держись.

Она не ответила, лишь презрительно и надменно надула губы.

— Паруса и мачты, — говорил Мартен главному боцману Поцехе. — Мачты и паруса, Томаш. Так как тогда под Ойрас, когда мы высаживали на берег двоих португальцев — отца с дочерью, помнишь? Тех, которые отплатили нам предательством. Твой залп спас тогда «Зефир». Это был лучший залп всем бортом, который мне приходилось видеть. Хочу, чтобы ты сейчас сделал то же самое.

Поцеха понимающе кивнул.

— Хорошо, капитан.

— Стоять к повороту, — бросил Мартен Ворсту.

— К повороту стоять! — повторили в три голоса у мачт.

«Зефир» летел сквозь тьму под свежим северо-восточным ветром, который гнал по небу стаи облаков, заслоняя звезды. Бурун выбивался из-под носа и опадал с монотонным шумом и плеском в море. Палуба вздымалась и опускалась, словно от глубокого спокойного дыхания.

— На брасы! — вполголоса скомандовал Мартен. — Выбирай!

Сам он стал у штурвала, вслушиваясь в тихие команды старших боцманов у мачт. Мария Франческа следила, как рулевое колесо вращается между его ладонями, замедляет ход, останавливается, вращается снова. Ощутила, как палуба наклоняется в противоположную сторону, и вдруг услышала наверху словно громкий вздох — как ей показалось, из лона мчавшихся там туч. Реи развернулись, паруса наполнились ветром и напряглись, а корабль поклонился ветру и выровнялся, чтобы вновь прибавить ход.

— Так держать, — донеслось сквозь шум воды и свист ветра в такелаже.

— Так держать, — долетело словно эхо от фокмачты.

Теперь они мчались назад, описывая широкий полукруг. Где-то перед ними, вправо и наискосок, плыл испанский галеон, но наверное только Мартен мог определить место, где тот находился в этот момент. Ночь была темна, облака гасили слабый свет мерцающих звезд, море чернело, словно покрытое слоем сажи, без малейшего отблеска.

Минуты проходили в молчании, которое, казалось, длится уже много часов, напряженное, чуткое, терпеливое, распростертое от носа до кормы, словно огромный черный кот.

Сеньорита де Визелла испытала дрожь первобытного страха. Палуба словно вымерла. Ни одна фигура, ни одна тень на ней не шевелилась; не слышно было ни голоса, ни единого шепота. Только совсем рядом высокая плечистая фигура Мартена у руля покачивалась с боку на бок, взад-вперед, в такт покачиваниям корабля, что создавало впечатление, что стоит там не живой человек, а какое-то нематериальное явление, легкое и гибкое, поддающееся порывам ветра. Мария вглядывалась в этот призрак широко открытыми глазами с таким напряжением, что минутами у неё кружилась голова. Стояла так близко, что могла его коснуться, вытянув руку, но совсем не ощущала его присутствия, словно дух Мартена оставил свою телесную оболочку и кружил где — то вдали от «Зефира», там, где во тьме, вслепую, под всеми парусами мчался испанский галеон.

« — Он его видит, — думала сеньорита. — Он там. Следит за ним и знает о каждом его движении. Не может быть, чтобы он не пользовался при этом колдовством. Но и Пресвятая Дева должна знать об этом. Почему же она позволяет эти дьявольские штучки? Почему не обратит его в камень? Ведь речь тут идет о её святом образе! О ней самой!»

Какая-то волна покрупнее подобралась сбоку под корму, палуба вздыбилась и рухнула в пропасть. Сеньорита инстинктивно вытянула руку, чтобы удержать равновесие, и схватилась за плечо Мартена — до невозможности материальное, теплое, сильное плечо с гладкой кожей, вовсе не похожее наощупь на плечо призрака или оборотня.

— Ох! — тихонько вскрикнула она и убрала руку.

Заметила его лицо, но миг обращенное к ней, и блеснувшие в улыбке зубы.

— Мы сейчас минуем их, — шепнул он.

Эта короткая реплика рассеяла её былые опасения: Мартен был тут, весь целиком, вместе со своей душой, с его задором, бодрым взглядом и голосом.

— Откуда ты знаешь, где они? — спросила она.

— Из простого расчета скоростей галеона и «Зефира», тихонько ответил он. — А ещё по величине радиуса дуги, которую мы описали.

Она не совсем поняла его объяснения, но кивнула. Явно никакими чудесами тут и не пахло.