Красные курганы

— Повторяешься, — улыбнулся Константин. — Хотя по детской психологии и педагогике у меня в институте была пятерка, — не удержался он от легкого хвастовства.

— Но эти орлы вроде как немного постарше будут, — усомнился воевода, кивая на датских солдат, покорно бредущих к ближайшему невзятому замку.

— Это в наше время дети стали циничны, как взрослые. А здесь как раз наоборот — взрослые простодушны и наивны, как дети.

— Вот только убивают они совсем по-взрослому, — не согласился Вячеслав, и Константин почему-то так и не нашел на это достойного ответа.

Лишь несколько дней спустя он понял почему. Ответ же оказался прост — прав был воевода. До Ревеля в целости дошли только две колонны пленных. Всего две из семи. Трудно сказать, так ли наивны и простодушны были жители Саккалы, Нурмегундэ, Виронии и других областей Эстляндии, когда нападали на безоружных связанных датчан.

Но если даже и так, то пленным от этого было ничуть не легче. Смерть их была не простой, а, как правило, мучительной, со вспарыванием животов, сжиганием на кострах и вырезанием ненавистных крестов на груди и спине.

Ситуацию усугубляло еще и то, что Константин настрого запретил применять оружие против своих союзников, не желая вызвать у них обид, а разогнать озлобленных местных жителей одними плетями удавалось не всегда.

Вальдемар же продолжал веселиться как ни в чем не бывало. Может, он только изображал веселье, кто знает, но как бы там ни было, а через пять дней этой разгульной жизни рязанскому князю пришлось самому поднять щекотливый вопрос о выкупе.

К сожалению, этими вопросами бывший учитель истории в свое время практически не интересовался, а потому очень сильно опасался продешевить. Что-то такое он помнил о баснословных суммах, которые требовали с плененных английских и французских королей. С Людовика IX Святого и его спутников на Востоке, кажется, потребовали миллионы, да и за Иоанна II Доброго англичане тоже вроде бы заломили не меньше, причем золотом.[112]

Проблема заключалась еще и в том, что соотношение золота к серебру Константин к этому времени уже знал, но в монетах разбирался плохо, тем более во французских, которые практически не ходили на Руси. А это было очень важно. Иная серебряная монета из-за своего большого веса стоила гораздо дороже золотой. Тем более ему смутно помнилось, что как раз за самого Вальдемара запросили намного меньше, всего несколько десятков тысяч, причем серебром.[113] Вот и думай, сколько заломить, чтоб и не прогадать, и чтоб цифра не оказалась несуразной.

Мудрая мысль пришла ему в голову только на исходе третьих суток. Она не решала всех проблем, но позволяла выбрать хоть какие-то первоначальные ориентиры.

Поэтому разговор о выкупе он начал, но тут же изящно уступил слово собеседнику.

— Думаю, что великий король Вальдемар, еще при своей жизни заслуженно прозванный Победителем, сам в состоянии по достоинству оценить сумму своего выкупа из плена, — заметил рязанский князь.

— И конунг Руси выпустит меня за указанную сумму? — оживился король.

Даже у переводчика загорелись глаза и тут же погасли от вежливого ответа русича:

— Конунг благосклонно выслушает ее и примет свое решение.

— Тогда зачем королю Дании называть сумму, если от нее ничего не зависит? — почти сердито заявил Вальдемар.

— Мне было бы интересно, в какую сумму государь оценивает сам себя, — парировал рязанский князь.

— Столько золота не наберется во всей христианской Европе, — ответил Вальдемар и горделиво вскинул крупную породистую голову, изрядно припорошенную сединой.

— А сколько он готов выложить за себя, чтобы завтра уплыть на родину? — все так же благожелательно продолжал гнуть свое Константин.

— Я готов послать своих людей, чтобы они собрали десять тысяч серебряных марок для выкупа.

Итак, первоначальная сумма была указана, причем почти в родной валюте.[114] Это хорошо.

«Ну что ж, теперь можно включить цыганский вариант, то есть множить предложение на десять, чтоб было куда уступать», — вздохнул Константин, а вслух сказал:

— Очевидно, я ослышался, а на самом деле великий король произнес совершенно иное. Я, конечно, понимаю, что он не сразу согласится на мое предложение о выплате ста тысяч рязанских гривен, но думаю, что со временем ему все равно придется это сделать.

— Сто тысяч? — вскинул вверх брови Вальдемар и устало откинулся на спинку кресла. — Наверное, я тоже стал плохо слышать, поскольку такой суммы не найти во всем королевстве.

— Может, и так, — не стал спорить Константин. — Но вы же не обязательно должны полностью взыскать эту сумму со своих подданных. В благородной просвещенной Европе имеются банковские дома, которые охотно ссудят правителю могущественного королевства не только сто, но и двести тысяч.

— Ну да, а потом они сдерут с меня весь долг и еще столько же в качестве процентов. Я полагаю, вам не хуже, чем мне, известно, что все эти ломбардцы, не говоря уже о евреях, являются бессовестными обманщиками и обиралами.