Красные нити

— Не-а… Поздно, Сухой. И хозяйке своей, кобыле седовласой, передай: время разговором закончилось. Я слишком долго пытался договориться с её вшивой семейкой. Всё. Я…

Он оглянулся на Корнилова, и снова посмотрел на Сухого:

— Заключил куда более… выгодное… соглашение.

— Под ментов, значит, лёг, — с ядовитой издевкой протянул Сухой.

Но Аккорд, не смутившись, лишь пожал плечами:

— Времена меняются… Полюбому сейчас не девяностые… Ну, было весело, конечно, но… Сейчас другое время. И на плаву остаются те, кто умеет приспосабливаться к новым обстоятельствам. В конце концов покутили и будет. Пора за голову браться. Так, что давай… проваливай. И мой тебе совет: бросай эту чокнутую бабу и вали нахрен из страны. А то оглянутся не успеешь, как завтра будешь кукарекать на «хате».

Из внедорожников с гигантскими колесами донесся одобрительный басовитый гогот. А я отвела взор.

Господи, ну почему мужчины если шутят, то всегда пошло и до ужаса грязно!

Сухой заметно побледнел, несколько мгновений он сжигал взглядом Аккорда, а затем процедил с ненавистью в голосе:

— Ещё свидимся, Корф.

— А то! — хохотнул Аккорд.

Сухой смерил его ненавистным взглядом и скомандовал своим:

— По машинам!

Не прошло из двух минут, как от людей Гольшанских остался только разрыхленный колесами их машин снег и оседающий дым выхлопных газов. А ещё через пол минуты их внедорожники скрылись из виду.

Я облегченно вздохнула, ощущая, как птицей в неволе, бьется мое сердце.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 29 января.

К удивлению Стаса, Корф предложил помочь людям из поезда и даже взял, скольких смог, в свои машины. Они развезли людей по ближайшим больницам и взяли курс на Москву.

Корнилов взял у Ники флешку, а Корф одолжил ему планшет. Сидя на заднем сидении вместе с Никой и Сеней, Корнилов просмотрел видео, которое Ника получила от Беккендорфа.

Стас «промотал» мерзости, которые клиенты подпольного борделя вытворяли под чутким взором скрытых камер. Он старался не думать о том, скольких девочек покалечили эти богатые выродки и как повезло Нестору, что он не пережил катастрофу поезда. Но глядя на запись, Стас теперь понимал, почему Нестор оставил себе именно эти видео. Это был сборник самых отвратных и омерзительных эпизодов, произошедших под крышей «Зелёной колыбели». Кадры быстро сменяли один другой, Стас сильно жалел, что нет возможности передвинуть ползунок на таймстроке сразу в нужное место. Потому что он понятия не имел, где именно появятся Орест и Клара Гольшанские.

Видео-эпизод с ними, оказался ближе к концу. Видимо это был тот день, когда Клара уже не могла больше ждать. Ей нужны были новые жертвы, и так сильно, что она, по всей видимости, уговорила Ореста сделать это буквально рядом с «Зелёной колыбелью».

Рядом шевельнулась Ника, Стас посмотрел на девушку, и та подняла на него вопросительный взгляд.

— Ника, тебе не стоит лишний раз смотреть на это.

Но в глазах Лазовской не было ни страха, ни омерзения, ни презрения. Только смирение и печаль.

— Воспоминания, которые я видела, страшнее и реалистичнее любого видео, Стас, — вздохнув, тихо прошептала Ника.

Корнилов не стал с ней спорить. Он знал, что Ника говорит правду.

С тем, что ей приходиться видеть и буквально переживать, никакое видео не сравниться.

В мрачной тягостной тишине, под шум мотора внедорожника, Сеня, Стас и Ника увидели, как происходило убийство «Сумеречного портного».

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 29 января.

Странно, но за происходящим на дисплее планшета ужасом, я наблюдала с какой-то равнодушной отстраненностью. Наверное, просто я слишком хорошо знала, что увижу. Я была готова к этому, но одновременно истощена и уставшая так сильно от всего этого, что у меня уже просто не осталось сил сопереживать, ненавидеть и плакать.

Я видела… Всё от начала до конца. Это было настолько же отвратительно, насколько же невыносимо больно от печального осознания, что я узнала этих девочек.

Таня. Диана. Ира. Лиза. Те самые четыре девочки, что буквально вели по следу своих убийц. Те самые жизнерадостные девчонки, которые первыми, из всех девочек, живущих в «Зелёной колыбели», стали жертвами прихоти Клары и фанатичной страсти Ореста Гольшанских.

Стас выключил страшное видео, когда увидел, что я тихо плачу и непроизвольно шепчу:

— Простите… простите меня….

Я не могла объяснить за что прошу прощения, но… пусть это и глупо, я чувствовала болезненно саднящую и отравляющую душу вину. Вину за то, что им тогда, в тот злополучный день, никто не помог. Никому не было дела до этих четырех девчушек и остальных воспитанниц лже-приюта! Весь мир, все мы, дружно наплевали на жизни этих девчонок, которые никому, никогда, ничего плохого не сделали.

Все мы, Стас, я, весь город… вся страна, все мы были увлечены собственными делами и проблемами. Все мы тогда были всецело уверенны, что Портной ушёл, исчез, испарился, как чудовище в сказке.