Красные огурцы

Изумрудные прозрачные волны, созданные для вдохновения, а вовсе не для битв, с уютным шипением лизали его уставшие пятки.

— Хорошо тут у вас в принципе, красиво…

— Да… Отличное место, зря все ругают. Сюда бы денег вложить, такие курорты бы вышли — не хуже кенийских… Ты Ленку Никифорову давно видел?

— Давно, года три назад в магазине встретил.

— Ну и как она?

— Замужем, ребенка родила, выглядит отлично. Ты‑то не женился еще?

— На ком тут женишься? С бабами беда прямо!

— А местные?

— Местные, конечно, есть. Но с ними…

— Они же все это… черные? — смущаясь, спросил Антон.

— Черные, но это не главное, к этому я привык. С ними же не поговоришь вот так… Ну, ты понимаешь. Блин, здорово, что ты приехал. Побудешь немного? Я тебе такие места покажу!

Антон хотел было согласиться, но вспомнил, что все попытки последнего времени построить хоть какие‑то планы оборачивались даже не полной противоположностью этим планам, а витком еще более странных незапланированных событий. Поэтому ответил уклончиво:

— Это не совсем от меня зависит.

Как будто в подтверждение его слов со стороны джунглей донеслись выстрелы.

— Что это? — встрепенулся Антон и потянулся к пистолету‑пулемету.

— Твои, видать, объявились, — устало сказал Шулакет. — Работа, работа, и так целыми днями. Я в этом году еще ни разу не купался, веришь? Ладно, пойдем разбираться.

Он поднялся и, оставляя глубокие следы на мокром песке, пошел в сторону лагеря.

Антон вздохнул, бросил прощальный, как ему подсказывала интуиция, взгляд на залив, надел и застегнул бронежилет, подхватил «Витязя», прялку и направился вслед за другом детства.

43

В лагере он застал такую картину: пираты, спрятавшись за деревьями и кочками, редко стреляли куда‑то в сторону леса. Оттуда слушались такие же нечастые ответные выстрелы. Шулакет, ничуть не смущаясь стрельбы, зашел в сарай и, покопавшись там немного, вернулся с палкой, к которой была привязана серая драная тряпка, явно бывшая в прошлой жизни белой наволочкой. Так же спокойно он взобрался на перевернутую лодку и пару раз помахал этим флагом в воздухе. Стрельба тут же стихла, пираты начали лениво вылезать из укрытий, а из леса показались знакомые фигуры в камуфляже. Бойцы отряда «Тюлень» снимали шлемы, закуривали и брели к лагерю.

Встретившиеся пираты и спецназовцы напоминали если не однополчан, то как минимум старых деловых партнеров. Они хлопали друга по плечу, здоровались за руку. Закипела деловая активность. Полянка, еще недавно украшенная стулом с привязанным к ней дизайнером, превратилась в барахолку. Пираты потащили шкуры зебр, маски и фигурки черного дерева, тамтамы и прочий колоритный хлам. Спецназовцы щупали шкуры, торговались и расплачивались патронами, батарейками, фонариками и прочими расходными материалами.

— Это всегда у вас так? — спросил озадаченный Антон.

— Люди — они и в Африке люди, — философски ответил Шулакет. — И в Сомали. Для наших это работа. Для ваших тоже. Какой смысл стрелять‑убивать? Проще договориться. Еще и сувениров домой привезти.

— Это что же, твои бойцы на досуге фигурки из дерева вырезают?

— Да нет, все китайское, берем по дешевке, выдаем за народный промысел.

— Даже тут мухлюешь, Шулакет!

— Почему мухлюю? Ты думаешь, патроны эти российские, что ли? Тоже Китай. Все по‑честному. Пойдем к вашему командиру.

Николаич сидел под пальмой и наслаждался свежим кокосовым орехом, со всем уважением предоставленным ему вражеской стороной.

— А, — воскликнул он добродушно, — Серега! Опять озоруешь?

— Опять, — подтвердил Шулакет, тряхнув протянутую руку. — Как сам, Николаич?

— Помаленьку, — ответил командир и отхлебнул из ореха. — Как прошел прыжок, боец? — обратился он к Антону.

— Нормально, — буркнул тот, вспоминая, как бесцеремонно Николаич выпихнул его в люк.

— Ну и славно. А то мне показалось, ты занервничал. На вот выпей, отпустит, — он протянул Антону кокос.

Антон из вежливости отхлебнул из ореха, и в глазах у него потемнело.

— Что это? — выдохнул он.

— Коктейль «Доброе утро, Сомали!», — с удовольствием выговорил Николаич, наслаждаясь эффектом. — Кокосовое молоко, спирт, яд африканской гадюки. Хорошо от нервов. Ладно, теперь о делах наших, — продолжил он. — Как сегодня, Серега? Так врачей отдашь? Или опять танк взамен попросишь?

— Так отдам, — ответил Шулакет и подмигнул Антону. — Вот он нашел аргументы — один разоружил всю банду. Ваша взяла, сдаюсь.

— Да, Опушкин у нас герой. — Николаич отобрал у героя орех и хорошенько к нему приложился. — Вот удивляюсь я на тебя, Опушкин. По виду — типичный салобон. Вроде и не знает, с какой стороны к автомату подойти. А как до дела дойдет — впереди всех, в самом пекле. Не успеешь выйти на дисклокацию — он уже всех разоружил. А потому что никогда не суди бойца по внешнему виду! Правильно я говорю, Опушкин?

— Служу России, — промямлил Антон, мучаясь ощущением, что «Доброе утро, Сомали!» недоволен своей новой дислокацией.