Красные Орлы

Волохов испугался и ее голоса и глаз, бешеных, ярких:

– Успеем. Все! Угомонись. Успеем, Машка, – и замолчал, кидая внедорожник по ухабам грунтовки, потом по бетонке и следом, по асфальту головной усадьбы.

Машка сходила с ума от беспокойства. Мишка видел это, старался вопросов не задавать: все равно не услышит. Да, что за дело такое, горячее, а? Приезжает кто-то? Так подождать может, на перроне-то. Или проездом? Это вернее!

В семь двадцать пять они были у станции. Машка металась по перрону, а за ней метался ее сарафан, волосы и взгляд Волохова. Он попытался всучить ей свою ветровку, а Машка только рукой махнула, мол, не до тебя, отстань.

Мишка стоял неподвижно, прислонясь спиной в столбу и кое-что начинал догонять. А это не из-за «личной причины» принесло Машу сюда? Опалило Волохова, обозлило это понимание, затопило ненавистью и ревностью. Вот ты какая, влюбленная Кан? Ладно, посмотрим, что за фрукт к тебе едет.

Поезд пришел четко по расписанию. Маша застыла столбиком на перроне, только головой вертела, пропустить боялась. Мишка двинулся ближе к ней. И в этот момент…

– Маша, привет! – веселый мужской голос.

Машу крутануло на сто восемьдесят. И вот она увидела того, ради которого мчалась, из-за кого беспокоилась. Мишка понял сразу, если бы она не встретила его по дороге, то бежала бы бегом до тех пор, пока не свалилась бы в пыль дорожную. А там кто знает, может, и ползла бы.

Парень, что приехал, улыбался и внимательно смотрел на Машу. Кутался в теплый свитер, потирал плечи руками. Замерз? Машка в сарафане, почти босая, если не считать тонких ремешков сандалий, стояла напротив и смотрела такими глазами, что Волохов забыл обо всем, кроме нее.

Любовь. И такая, что море по колено. Все в Машке сейчас ею дышало и светилось. Глаза сияли, сама она искрилась непонятным чем-то. Все ее существо стремилось к этому чернявому в свитере. Мишка сразу вспомнил о матери. Вот и она, так же отца встречала. Так же сияла. Глаза такие же были…

И вот сию минуту понял Волохов, что отдал бы все, включая свою жизнь, лишь бы Машка посмотрела на него вот такими глазами. Хотя бы раз!

– Юра, здравствуй. – Столько нежности в голосе, аж страшно!

А тот что? Стоит, плечи руками растирает и улыбается, как Мишкин отец, при виде матери. Рад увидеть снова это обожание в ее глазах, слепое, ненормальное.

– Я проездом. Тебе Настя передала, да? Хорошо, что ты смогла подойти к поезду. Ну, как ты? Похорошела, смотрю. У меня пять минут. Послушай, дай мне все же свой новый номер. Глупо как-то не общаться после стольких лет, согласись.

Машка подошла ближе к нему, руки ее уж было взметнулись обнять, прижать к себе дорогого человека, а тут объявили, что поезд отправляется.

– Юра, запиши мой телефон, – и рот открыла, чтобы диктовать.

А вот тут Мишка подорвался! Он подскочил к Маше и накинул ладонь на ее рот. Да, глупо, по-детски, но иногда простейший вариант, самый лучший.

– Вот что, гость, вали отсюда. Появишься здесь еще раз, пожалеешь.

Юра отшатнулся, а Машка скинула руку Волохова с себя.

– Ты что делаешь?! – и уже Юрке, – Юра, не слушай ты его! Записывай!

Мишка снова ладонь ей на рот.

– Второй раз повторять не стану.

И Юра понял, что правда, не станет.

– Девушку отпусти, – вроде правильно сказал, но как-то не слишком уверенно.

Машка укусила ладонь Волохова. Он дернулся, а Машка закричала:

– Юра, запиши!

Юрка, поняв, что Маше ничего такого, вроде, не угрожает, пошел к поезду.

Заскочил на ходу и рукой взмахнул. Вроде должен был на Машу любоваться, а смотрел на Волохова, да не просто так, а с некоторым испугом.

– Юра! – Машка дернулась было за поездом бежать, но Мишка не дал, схватил за руку.

– Отпусти! Отпусти меня! Урод! – Он не отпустил, дернул к себе и обнял, сжал ручищами, прижал к себе. – Ненавижу тебя! Ненавижу!

Сорвалась в громкий плачь, забилась в руках Волохова, потом поняла, что поезд ушел и начала оседать на перрон. Мишка не дал ей упасть, подхватил на руки и понес к машине.

Усадил на переднее сиденье, прикрыл своей ветровкой. Потом за руль и домой. Ехали молча. Маша не плакала, не металась. Просто свернулась калачиком и в окно смотрела. А Мишке хоть вой!

Где-то недалеко от Красных Орлов не выдержал Волохов, тормознул на обочине рядом с полем и выскочил вон. Походил туда-сюда, провздыхался. Присел на капот, задумался и не услышал, как Маша открыла дверцу и подошла к нему тихо.

– Миш, спасибо. Спасибо тебе большое. Как хорошо, что ты рядом был и не дал мне сделать глупость.

Мишка и сорвался с капота, с трудом удержал равновесие, но на ногах устоял. Очешуеть! Вот только что, билась раненой птицей, от любви полыхала, а тут слова такие. Так эта….чё…можно уже радоваться? Или как… или где? Вот именно это и крутилось в голове бесконечно изумленного Мишани.

– Заноза, блин! Ты меня до инфаркта доведешь! Это сейчас что такое было? И на перроне?

Машка печально так на него взглянула и голову опустила:

– Личная причина.