Красные Орлы

– А сметана есть? – разумеется, нет, не стоило и спрашивать. – Сходи в магазинку. И еще, Миш, купи лучка зеленого, только бери в прозрачном пакетике. Чеснок. Яйца я вижу, есть в холодильнике. И майонезу неси. И хлебца свежего. И конфеток еще с орешками. Ой, еще горошка зеленого и свежий огурчик.

По мере того, как Машка перечисляла продукты, Мишанины глаза округлялись:

– А чего ж не весь магазин, а?

– Тебе жалко? Шеф, ты жадина? – Маруся повернулась к Мишке с лопаткой в руке. – Как у меня трескать, так пожалуйста, а как самому угостить, фигу. Так что ли?

– Не беси. Я не запомнил, что нужно купить. Напиши мне список, и я помчался. Ты за пельменями следи, Заноза. Сгорят, прикончу!

Маша нацарапала ему список и он уехал. Реально, на машине и до магазина. Там он бродил между стеллажами, сверяясь со списком, и складывал все в тележку. Где-то у полок с конфетами встал, задумался и уржался. Напомнил Мишка сам себе супруга, которого жена отправила на закупки, пока ужин готовится.

– Вот, все, что просила. Пельмени готовы? – Пакет получился объемным, потому, что Мишка не знал наверняка, что это за «конфетки с орешками» и взял разных по кульку.

– Руки мой, почти готово!

Пока Волохов полоскал руки, удивляясь, с чего это он так бросился выполнять Машкин приказ, на столе образовался вполне себе приличный ужин: салатик, соус для пельменей на сметане, сами пельмеши, нужной румяности и проготовленности.

– Давай, сыпь побольше, – и поелозил тарелкой.

Насыпала, угостила, накидала, и Мишка наелся от пуза. А Машуля все еще ковырялась в своей тарелке.

– Ну?

– Что ну, Миш?

– Что решила?

И Маша поняла о чем он, призадумалась отвечать или нет.

– Маш, не молчи. Предваряя все твои вопросы и протесты, напоминаю, что я уже по уши в твоих делах. И не надо мне тут строить стронг вумэн*, ок?

От автора: стронг вумэн – strong woman (сильная женщина, англ.)

– Я давно уже все решила и потому я тут, в Орлах, а не дома. И хватит из себя строить! Есть что сказать, говори. Только сразу обозначь, что ты за это у меня попросишь?

– Вслух скажи, что решила. Что попрошу? Ну, давай так, я тебе свой взгляд на проблему, а ты мне горячее питание три раза в неделю, идет? – врал он о своих мотивах, но Машка поверила, а как иначе?

– Ага, щаз! Два раза! И в том случае, если план мне подойдет!

– Заноза, ты наглая. Три раза и точка! Еще одно слово поперек, и будешь мне на дом приносить!

– Тогда запихай себе свой план знаешь куда?! – сердилась Маша, но уже понимала, что согласиться придется, сопротивлялась из гордости.

– Три раза. Ужин. Я без претензий, Маш. Всеядный.

– Два. Так-то я тоже работаю! А придется корытами варить и жарить! – врала Машка, понимая, что нет никакой разницы, сколько варить, если уж взялась.

– Три. И жду твоего решения вслух. Чётко, по буквам. Не мямли.

Сопротивляться барину сложно, но тут надо выбор делать. Сделала:

– Я хочу избавиться от личной причины и никогда больше о ней не вспоминать, – прямо в глаза смотрела Мишане, но в душе уже поднялся протест: как же она без Юры, а? Как, как… А сейчас как? Вот и дальше так.

Любовь не выпихнешь из сердца только велением разума. Если б так можно было, все люди на Земле ходили бы без чувств. Рассердился, погорячился и заставил себя разлюбить. Все…обратно фиг вернешь.

– Ладно. Маш, вчера я уже сказал, что вариант побега не для тебя. Не тот ты человек. Развернись на сто восемьдесят градусов и смотри туда, где страшно. Найди способ сообщить ему свой новый номер, пусть знает. Так же скажи, где тебя искать. Адрес, широту, долготу… Короче, ты поняла.

– И что? Он позвонит, и бежать к нему? Миш, я же могу и не сдержаться!

Мишка понимал, потому, как и сам сейчас сдерживался, аж за ушами больно стало:

– Нет. От тебя требуется только одно, не бежать к нему. Предложит встретиться, зови к себе. Чем больше ты говоришь себе нет, тем больше хочешь сказать да. Вот и скажи свое да, но пусть едет сам.

– А в чем прикол? Я ждать буду, спать у телефона или у двери.

– Ожидание можно побороть, а отказ от любви нет, – внутри у Мишки кипело, но он линию свою гнул четко.

В этой борьбе приз уж очень ценным был. Вон, сидит, черными глазами на него смотрит и совсем, дурочка, не понимает, что любит он ее.

– И все?

– Не все. Я выскажусь, но попрошу внимать мне тихо и без психоза. – В ответ кивнула, куда ж теперь деваться? – Ты ему не нужна, а любовь твоя очень даже. Ему нравится, понимаешь? Ну, прёт мужика смотреть, как ты его обожаешь, как бегаешь за ним, словно собачка. Он у тебя ворует. Любовь твою, нежность твою. А ты отдаешь и без сопротивления. Машка, ты Кан! Когда ты свое отдавала без борьбы? Для благого дела, да, бывало и я видел это, но тут-то пипец полный.

– Ничего нового ты мне не сказал! И до тебя говорили, что он мною пользуется!

– Не пользуется, Маша, а забирает. И именно то, что восполнить никак нельзя. Пользуются феном, кастрюлями. Но за ними следят, моют, чистят. И это, заметь, предметы. Ты человек, а тебе даже такой малости не дают.

– Тебе-то откуда знать?! – рассердилась Маша, что угадал он, понял и вот так спокойно говорит ей об этом.