Красные пески

Арра внимательно меня выслушала, помолчала несколько секунд, а потом задала всего один вопрос:

– А когда у тебя последний раз была кровь?

Вопрос заставил смутиться. Я как-то не привыкла обсуждать подобное вслух, но это ощущение быстро прошло, потому что я вдруг осознала, что крови давно не было. Изучение магии шепота и тренировки способностей так увлекли меня, что я совсем потеряла счет дням. Напрягла память и удивленно выдохнула:

– Еще до ранения генерала.

– О… – только и воскликнула Арра, и в этом коротком звуке мне послышались облегчение, удивление и даже немного радости. – Тогда я не думаю, что ты заболела из-за Глена. Полагаю, в твоем недомогании виноват Оллин.

Я посмотрела на нее со смесью недоверия и ужаса. Арра лишь улыбнулась и кивнула.

– Полагаю, ты беременна, Мира.

Глава 18

Несколько минут спустя приведенный Галией маг по имени Ран подтвердил «диагноз» Арры. Галия моментально засуетилась, то поздравляя меня, то собираясь срочно ставить тесто на какой-то свой особый пирог. А я не знала, что чувствую. Вся замерла, внутренне и внешне, боясь поверить.

Нет, я, конечно, понимала, что проведенная вместе недели может иметь последствия. Наверное, какая-то часть меня этого даже хотела, зная, что Шелтер рискует погибнуть на этой войне. Но теперь, когда теоретическое ожидание и смутное желание стали явью, фактом, я застыла, не зная, что теперь делать.

Где-то в глубине души снова шевельнулись сомнения и опасения. Вспомнился подслушанный разговор местных девиц и рассказ самого Шелтера. Я велела себе не думать об этом, постаралась сконцентрироваться на его поведении со мной и обещаниях, но мерзкий червячок никуда не делся и продолжил грызть меня изнутри. Мое положение оставалось уязвимым, и это не давало почувствовать только радость.

Арра сразу заметила мою реакцию, но о ее причинах с присущей ей деликатностью поинтересовалась наедине. Когда я сказала, что не хотела бы пока сообщать Шелтеру о ребенке, она нахмурилась.

– Ты не думаешь, что известие его обрадует? – уточнила она. – Или не уверена, что сама хочешь сохранить ребенка?

– Конечно, я хочу! – возмутилась я в ответ. – Просто… Не знаю… Мне не хочется сообщать об этом в письме.

– Я-то могу промолчать, – несколько сухо отозвалась Арра. – Но господин Нейб… Он докладывает Оллину обо всем, что происходит здесь. И, думаю, обо всем, что касается тебя, должен сообщать в первую очередь.

– Давайте ему не скажем! – наивно предложила я.

Арра покачала головой.

– Как ты собираешься все от него скрыть? Во-первых, Галия и Ран уже знают. То есть к вечеру будут знать все в имении. Во-вторых, тебе нужно наблюдение и обычного врача, и мага для верности. И особый режим. И, пожалуйста, больше никакого лечения Глена!

Все услышанное мне крайне не понравилось. И не знаю, откуда у меня взялась решимость, но я сказала об этом Арре. В конце концов, мы сторговались на следующем: она сама скажет господину Нейбу о ребенке и попросит его пока не тревожить генерала этой новостью, чтобы не отвлекать, а я сначала покажусь обычному доктору и снова дам проверить себя магу, прежде чем продолжать зашептывать еду Глена. И продолжу только в том случае, если и доктор, и маг подтвердят, что я по-прежнему абсолютно здорова.

Ее разговор с господином Нейбом я бессовестно подслушивала под дверью его кабинета. Управляющий сначала спокойно выслушал Арру, немного помолчал и только потом поинтересовался весьма недовольным тоном:

– То есть вы предлагаете мне врать генералу о том, что у него будет ребенок?

– Не врать. Просто не говорить, – уточнила Арра. – Пока. Не думаю, что он станет спрашивать вас в одном из писем, не беременна ли Мира. А так… Может быть, война скоро закончится, он приедет и сам все узнает.

– А если война скоро не закончится? Вы понимаете, что я пишу ему о происходящем здесь раз в неделю? Предположим, я промолчу один раз, два… Но потом мое молчание станет сознательным обманом. И никого из нас по головке не погладят за него. Я уже не говорю о том, что ему стоит узнать обо всем сейчас, когда еще можно…

– Вы же не думаете, что Оллин захочет убить своего ребенка? – возмутилась Арра таким тоном, что даже у меня сердце екнуло. – Если так, то вы его совсем не знаете!

– Нет, я не думаю, что он может принять такое решение, – тут же сдал назад Нейб. – Но он будет недоволен тем, что мы приняли решение за него. Он предпочитает все контролировать сам.

– Господин Нейб, – тон Арры вдруг совершенно переменился: холодная, сдержанная экономка исчезла, осталась женщина, которая говорит о чем-то очень для нее важном, – поймите вы. Мира просто хочет сказать ему об этом сама. Глядя в глаза, видя его реакцию. Для нее это важно, понимаете? Она бесправная рабыня. Его слово – это все, что у нее сейчас есть. Его слово и его чувства. Ей нужно сказать о ребенке самой. Я уверена, Оллин обрадуется новости достаточно сильно, чтобы забыть обо всем остальном. Он не разозлится на вас.

В кабинете повисло молчание, во время которого сердце в моей груди то замирало, то заходилось в бешенном ритме. Наконец Нейб уронил: