Красные пески

Сердце болезненно сжалось от горьких воспоминаний, холодный ветер дохнул в лицо, принося с собой едва уловимый запах моря, и я вдруг явственно увидела обрыв, на краю которого сидела тогда, с тоской думая о том, что в жизни не осталось ничего хорошего. Эхо того отчаяния прозвучало в груди. Я приоткрыла глаза, но видение не исчезло. Передо мной одновременно было и темное раскрытое окно моей комнаты, и крутой обрыв, залитый клонящимся к закату солнцем, у подножия которого шуршали волны. А еще девочка пятнадцати лет с заплаканным лицом, обнимающая худые острые коленки. Ветер шевелил ее отливающие золотом локоны.

– Твоя судьба войдет после заката, – прошептала я девочке, и увидела, как она встрепенулась, прислушиваясь. – Холодный огонь и обжигающий лед. Только ты сможешь дать ему то, что он по-настоящему хочет. Он уйдет, но после вернется, чтобы забрать тебя с собой. Навсегда…

Я снова закрыла глаза, а когда открыла их, Оринград и пятнадцатилетняя я исчезли, но в груди осталось странное, незнакомое чувство. Ощущение завершенности, как будто я долго-долго шла по кругу и наконец прошла его до конца.

Мои губы тронула торжествующая улыбка.

Глава 17

Следующие несколько дней я читала и перечитывала книги о шептуньях, вспоминала предсказания «ветра» и практиковалась в их отправке самой себе. Несколько раз пыталась нашептать себе прошлой что-то новое, чего не слышала, но каждый раз что-то не давало. То никак не получалось «почувствовать» момент своего прошлого, то меня отвлекали, то внезапное головокружение непрозрачно намекало, что пора сделать перерыв. Тем не менее у меня появилось главное, как мне казалось: чувство силы, так я это назвала. Я все-таки научилась отличать, когда мой шепот высвобождает пока непонятную и не слишком впечатляющую энергию, а когда нет.

Примерно через неделю я пришла к выводу, что нужно двигаться дальше и пробовать новое. Мне все еще казалось не совсем правильным целенаправленно воздействовать магией на окружающих, пусть даже и для поднятия им настроения. Одно дело – помогать исцелиться или использовать шепот не совсем осознано (как делала мама), а зачаровывать почти друзей в учебных целях – это совсем другое.

Но тренироваться было нужно, и я искала способ сделать это с меньшими потерями. Тогда-то мне и попался на глаза Глен. Как всегда бледный и болезненный, с ядовитой ухмылочкой на губах и недовольным голосом. И я решила, что это меньшее из зол: нашептать ему более позитивное настроение и добродушное отношение ко мне. К тому же в случае с ним будет проще понять, увенчались ли мои попытки успехом.

В этот раз я подошла к задаче более осмотрительно, помня о том, что мне советовал Шелтер. Я пряталась в давно разведанных местах, подкарауливая лакея, проходящего мимо, и монотонно шептала несколько коротких фраз, стараясь искренне желать подружиться с вечным букой, изводившим меня с первого дня появления в доме генерала.

Поначалу казалось, что ничего не происходит. Глен даже не обращал внимания на мой шепот, хотя я была уверена, что мне удавалось выпустить силу. Возможно, не получалось направить, поэтому я для верности несколько раз зашептала для него шоколад, когда варила его для всех обитателей дома.

Через несколько дней что-то начало получаться. Глен стал останавливаться посреди коридора и оглядываться по сторонам, когда я шептала свои «заклинания», как будто что-то слышал или чувствовал. Он перестал меня задирать, и я все чаще видела его не столько хмурым, сколько задумчивым.

Наконец в один из дней, столкнувшись со мной перед завтраком, Глен улыбнулся и поприветствовал:

– Доброе утро, Мира.

– Доброе утро, Глен, – улыбнулась я в ответ, испытывая непривычное ощущение восторженного триумфа.

У меня получилось! Это работало. И это означало, что скоро я смогу стать полезной для Шелтера, смогу помочь ему. Тогда правление Магистра закончится и все, о чем мы мечтаем, сбудется.

Едва заметная улыбка на губах Глена погасла, он нахмурился и поспешно ушел прочь, и мне пришлось поумерить свою радость. Предстояло еще много работы.

Я пока точно не знала, какие именно мои возможности пригодятся Шелтеру. Как оказалось, шептуньи не в состоянии воздействовать на события в целом. То есть я не могла просто сесть и шептать: «Шелтер свергнет Магистра», как не могла своим шепотом уберечь кого бы то ни было от ранения, даже саму себя. Но в книге было описано еще немало полезного: внушение на расстоянии, отправка сообщений другим людям, лечение и самое пугающее – злонамеренное шептание. Другими словами: проклятие на болезнь или смерть.

От последнего я пока предпочитала держаться подальше. Дотянуться шепотом до кого-то, кто находится далеко, не могла: никак не получалось почувствовать другого человека, даже просто чтобы передать сообщение, не говоря уже о внушении.