Красные пианисты

— Да, у кого длинный язык — у того короткая жизнь, — подтвердил Максимилиан.

— Я думаю, что лучше всего нам пойти на озеро ночью, — предложил Мирбах, подумав.

— Как ты считаешь, не следует ли нам поставить в известность комиссара Клуте в Бадль Креуце?

— Клуте мы, конечно, скажем обо всем, и было бы неплохо прихватить его с собой. Он тоже произвел на меня довольно благоприятное впечатление, когда я познакомился с ним.

К сожалению, Клуте в Бадль Креуце не оказалось: он выехал на происшествие.

Мирбах и Фак решили все-таки этой же ночью спуститься на дно озера.

В Бадль Креуце за руль сел Мирбах, который хорошо знал дорогу к озеру. Возле дома Шрота он свернул вправо и повел машину по лугу. И хотя колея, которую в свое время проложили машины журналистов «Штерна», уже поросла травой, Иоганн уверенно вел автомобиль, надеясь на свою зрительную память. Когда они проезжали мимо дома Шрота, огромный сенбернар рванулся за машиной, залаял. Фак в это время наблюдал за домом: ни во дворе, ни около хозяйственных построек никого не было видно, занавески на окнах были опущены. Но у Максимилиана было такое ощущение, что кто-то следит за ними.

Когда журналисты «Штерна» покидали Грюнзее, Мирбах, чтобы обозначить место поисков, привязал к шесту груз на прочной капроновой веревке и бросил в воду. Длину веревки рассчитали так, что шест ушел под воду на глубину одного метра и его легко можно было разглядеть.

Хотя Мирбах уверял, что быстро найдет оставленную им отметку, они провозились часа полтора, пока наконец не нашли нужное место. Шест действительно был хорошо виден: погода стояла тихая, поверхность озера была гладкой, а вода прозрачной. Иоганн на этом месте поставил маленький буй, покрытый светящейся краской.

До сумерек решили заняться приготовлением горячего ужина. Достали походную газовую плитку, открыли консервы.

Поужинав, Мирбах и Фак снова спустились к озеру. Не мешкая, они заняли места в лодке. Иоганн сел за весла.

Луна не показывалась, но было довольно светло — рассеянный лунный свет легко пронизывал редкую облачность. Было очень тихо, и легкие всплески воды под веслами только подчеркивали тишину.

С наступлением ночи очертания берега и гор, окружавших озеро, стали размытыми. Справа по ходу угадывался берег. Лес казался черным и сливался в огромное пятно. Только на самых гребнях гор можно было различить верхушки деревьев, и гребни выглядели зубчатыми.

Минут через пятнадцать они заметили светящийся буй.

— Вот он! — довольно громко сказал Фак.

Этот громкий возглас выдал то нервное напряжение, которое, видимо, охватывало его. Где-то на берегу резким гортанным криком ответила ночная птица. Крик показался почему-то Факу не натуральным, не птичьим, хотя в птичьих голосах он совсем не разбирался. Максимилиан поймал себя на том, что днем он, по всей вероятности, не обратил бы никакого внимания на этот крик, однако ночь населяла мир звуками, вызывающими тревогу. Вода была черной и казалась таинственной и как будто несла в себе неведомую опасность.

Иоганн сделал последний удар веслами, подводя лодку бортом к бую.

Они приладили друг другу баллоны с газовой смесью, привязались стальным тросиком шестиметровой длины, надели ласты и маски, взяли с собой водонепроницаемые фонарики и специальные дощечки с химическими карандашами, что позволяло им «разговаривать» под водой.

Первым соскользнул в воду Мирбах, за ним — Фак. Держась за линь, который был привязан к бую, аквалангисты стали медленно опускаться. Фак опускался в черную бездну, пока не мигнул фонарик Мирбаха: нужно было остановиться и включить вентиль следующего отсека — поменять газовую смесь.

Максимилиану никогда прежде не приходилось спускаться под воду ночью. Он чувствовал себя как слепой, и движения его были неуверенными. Было условлено, что во время спуска Иоганн будет зажигать фонарик в необходимых случаях.

Им приходилось для этого останавливаться несколько раз. После очередной смены газа, как только они двинулись дальше, Максимилиан сел на голову Иоганну, инстинктивно оттолкнулся в сторону и стукнулся обо что-то скользкое и длинное. Фак не выдержал, резко, насколько это было возможно в воде, повернулся и включил фонарик. Сильный луч пробил черноту и высветил что-то белое, продолговатое. Вглядевшись, он понял, что это — топляк. По натянутому тросу Мирбах почувствовал, что Фак удалился от линя в сторону. Он дернул за трос, включил фонарик, и Фак подплыл к нему. Мирбах достал дощечку, карандаш и написал: «На глубине от сорока до шестидесяти метров будет попадаться много топляков. Надо спускаться медленнее. Как самочувствие?»

Максимилиан ответил: «Нормальное».

Снова держась за линь, они продолжали спуск. Теперь затонувшие деревья попадались так часто, что приходилось обоим пользоваться фонариком и поминутно останавливаться, буквально продираться сквозь скользкие стволы. Водолазу работать здесь было бы невозможно: шланги непременно запутались бы в этих джунглях.