Красные пианисты

«Может, мне подсыпали яду или дали сильное снотворное? Но это длится уже несколько часов. Значит, они дали мне что-то такое, чтобы парализовать мою волю… Да, да! Именно так. Значит, надо собраться, собрать все чувства в кулак!.. Но кто бы мог это сделать? Странный вопрос! Кто угодно. Может, она?»

Он снова глянул на Маргарет, которая сидела теперь, широко раскрыв глаза. Несвойственная ей бледность покрыла щеки. Возможно, это ему только кажется. Клаус вяло подумал о том, что нужно спросить ее о самочувствии, но вместо этого резко затормозил и остановил машину. Затем откинулся на сиденье и закрыл глаза — разноцветные круги плыли в темноте. Так, неподвижно, он сидел, пока не услышал скрип тормозов — это подъехал Келлер. Клинген открыл дверцу и вышел. За ним доследовала Маргарет. Нет, он не ошибся: действительно она была бледна. Может, и ее?..

— Кажется, я заболела, — слабым голосом проговорила Эллинг и прислонилась к машине.

В это время к ним подошел Келлер. Он тоже был бледен, но голос у него, как всегда, был уверенным и сильным:

— Как вам нравится? Такого фёна[39] я не помню за всю свою жизнь! Просто будто меня подменили. Ничего не хочу, даже женщины… Хочу только, чтобы меня оставили в покое…

— Что вы сказали? Фён? — спросил Клинген.

— Ну да, фён!.. Он доходит и до более северных широт…

— Так это фён? — переспросил Клаус.

— Ну, конечно же. Разве вы не чувствуете? Завтра все газеты будут заполнены некрологами. Сердечники, гипертоники, самоубийцы… При фёне резко падает давление…

— Конечно же это фён! Фён — призрак, приносящий несчастья… — с облегчением проговорил Клинген.

«Что ж, это даже к лучшему», — подумал он и сказал:

— Маргарет плохо, помогите ей.

— У меня у самого такое ощущение, будто меня молотили цепами, — признался Келлер.

— Посадите Маргарет в свою машину, езжайте ко мне домой и ждите моего звонка.

— Но я должен сопровождать вас до дома Зейдлица…

— Разве вы не видите? Маргарет совсем плохо!..

Келлер и Клинген помогли Эллинг забраться в машину капитана.

На развилке, при въезде в Кельн, они разъехались в разные стороны.

* * *

Машина Клингена на большой скорости шла по набережной Рейна. Было уже около полуночи. Притормозив, Клинген свернул на мост около Кельна-Дойтца.

На мосту через Рейн скорость была ограничена. Желтые светильники освещали дорогу. Слева — железнодорожный мост, справа — знаменитый мост с одной несущей опорой.

На правом берегу Рейна было меньше огней. По сути, здесь уже начинались окраины города.

О своем состоянии Клинген больше не думал. Теперь он знал, что это — фён, и даже почувствовал себя несколько лучше. По крайней мере, страх, что он не сможет довести машину, прошел. Но голова его была такой же тяжелой и неясной, и ощущение, что все вокруг него происходит будто бы во сне, не покидало его.

Клинген свернул налево и ехал теперь по тенистой аллее. Вот и двухэтажный коттедж — дом Зейдлица.

Кроме парадного подъезда был еще покрытый желтым гравием подъезд со стороны парка. Именно по этой дороге и направил машину Клинген.

У ворот Клаус остановился. Дом был погружен в темноту. Он нажал кнопку у калитки, и сверху загорелась красная сигнальная лампочка. Чуть ниже лампочки в ограду был вделан сетчатый репродуктор. Клаус снова позвонил. Никакого ответа.

«Неужели Зейдлица нет дома?..» От этой мысли Клингена даже бросило в жар. Он еще раз нажал на кнопку. Наконец в верхнем окне вспыхнул свет. Это была спальная комната самого Зейдлица. Значит, экономки не было дома.

Спустя несколько секунд в репродукторе раздался голос:

— Кто там?

— Это я, Бруно!

Репродуктор щелкнул: его выключили. Потом свет зажегся в другой комнате. Наконец внизу открылась дверь.

Клинген за это время успел отогнать машину в парк и поставил ее в кустах.

Впереди Зейдлица бежали два бульдога. Это были откормленные, специально выдрессированные собаки. Они хорошо знали Клингена. Клаус вспомнил, как в прошлый раз, перед отъездом, когда он вошел в гостиную, псы неожиданно зарычали.

— Они что, не узнали меня? — спросил Клаус.

— У тебя пистолет с собой? — поинтересовался Зейдлиц.

— Да, с собой, — признался Клинген.

— Собачки очень хорошо чуют оружейное масло. Я держу их против гангстеров, — пояснил Зейдлиц.

Действительно, гангстеризм в Кельне принял небывалые размеры. Но, конечно, Зейдлиц держал псов не только против гангстеров…

Клаус вспомнил обо всем этом сейчас потому, что в кармане у него был пистолет.

— Все благополучно? — спросил Зейдлиц.

— Не совсем.

— А где Келлер?

— Я послал его к себе домой с Маргарет…

— Пойдем в дом…

Когда они вошли в переднюю, Зейдлиц сказал:

— У меня ужасное самочувствие. Я плохо выгляжу, да?

— Ты бледен…

— Но разве только это? Сердце будто не здесь, — он тронул грудь, — а в горле, и голова… Когда-нибудь я не переживу фён.

— Давай я помогу тебе, — предложил Клинген.

— Спасибо, Клаус… Значит, не все было гладко? — спросил Зейдлиц, когда они поднялись наверх.

— Маргарет оказалась шпионкой, ты прав, а Гарвей преследовал меня всю дорогу. Около Кельна мне удалось оторваться от него.