Красные плащи

— Долго же вы собирались! — встретили вновь прибывших спартиаты. — Что, успели забраться к жёнушкам под бочок?

Эпаминонд пристально следил за происходящим. Так вот в чём дело! Большое число пленных заставило спартиатов намного увеличить караулы. Старые вояки конечно же были не в восторге от предстоящего служебного бдения, воспользовались отсутствием гармоста, и убедили его помощника возложить охрану заключённых на местную милицию!

Достаточно взглянуть на этот строй, где разнообразно одетые, лишённые настоящей военной выправки люди расставлены не но росту, и станет ясно, что лишь приказ городских властей заставил пекарей и шорников, гончаров и ткачей взять в руки старое, перешедшее от отцов и дедов оружие.

Спартиаты снимали доспехи и, весело галдя, группами уходили в ночной город искать запретных на своей родине развлечений.

Когда смена караулов была завершена, командир отряда милиции подошёл к пленным:

— Я распорядился приготовить для вас пищу. Потерпите ещё немного.

— Разумно, — ответил, поднимаясь со своего места, Эпаминонд, — ещё немного — и терпеть было бы некому.

— Ты ли это, Эпаминонд? — приглушённо воскликнул командир, отведя пленного фиванца в сторону.

— Как видишь, мой друг и гостеприимец. Я ездил закупать хлеб в Пагасах и на обратном пути обязательно навестил бы тебя, не будь здесь спартиатов. Впрочем, всё же навестил — в качестве живого товара.

— Спартиаты кажутся здесь лишними не только тебе. Ты знаешь, наш город некогда был членом Афинского морского союза. Так вот, старший партнёр с таким усердием изымал наши деньги для содержания своего флота, что Спарте было совсем нетрудно привести к власти послушную ей олигархию и поставить в Орее свой гарнизон.

— Теперь вы, должно быть, счастливы?

— Не шути так едко. Горожане жестоко просчитались. Афиняне по крайней мере не лезли в наши внутренние дела. Сейчас же здесь всем заправляет спартанский гармост.

— Минувшим днём я несколько раз встречался и беседовал с ним. Гармост обещал отпустить нас. Видишь, как он держит слово? — кивнул в сторону сидящих пленников Эпаминонд.

— Клятвопреступление — обычное дело для этого вместилища пороков. Горе родителям, чей сын приглянется Алкету. Множество мальчиков и юношей уже стали жертвами его противоестественных страстей! Вот и сегодня, ещё до захода солнца, он въехал в город на колеснице, направляясь к дому очередной несчастной семьи.

— И вы терпите? Даже не пробовали жаловаться в Спарту?

— Бесполезно. Алкет делится своими доходами с покровителями, давшими ему эту должность, а именно к ним попадают жалобы. Лишь напрасно потеряли жизнь и те, кто рассчитывал найти в Спарте справедливость, и те, кто доставляли письма в Лаконию.

— Мне знакомы ваши трудности. Так было и в Фивах, пока мы не выбросили спартиатов вместе с олигархией! Как ты думаешь, зачем я здесь?

Давние знакомые взглянули друг другу в глаза:

— Кажется, всё понятно. С тобой почти четыре сотни готовых сражаться фиванцев. Прибавь к ним мой отряд! Поверь, эти люди любят лаконцев не больше моего. Горожане возмущены произволом и поддержат нас!

— Итак, Случай рядом. Не будем его упускать. За дело!

Фиванцы изумлённо глядели, как стражники открывают запоры дверей, за которыми было сложено отнятое у них оружие.

— Теперь будем брать город, — воскликнул Эпаминонд, — или вы думали, что я шучу? Командиры, ко мне!

Открывались темницы, узники, не веря своим ушам, узнавали о втором за день крупном повороте в своей судьбе, получали оружие и вместе с орейскими милиционерами, хорошо знавшими крепость, отправлялись ловить оставшихся в ней спартиатов. Те, большей частью застигнутые в своих постелях, вскоре заняли места освободившихся пленников.

— Поспешим прямо к дому, где пирует Алкет, — говорил Эпаминонд шагавшему рядом командиру орейского отряда, — может быть, помешаем ему сотворить гнусность. Ты знаешь путь?

— Ещё бы! Весь город только и говорил о несчастном художнике по керамике, чьё жилище решил почтить своим присутствием гармост...

Между тем недавний победитель морского конвоя фиванцев расположился на ложе за пиршественным столиком в скромно убранном мегароне небольшого дома. Его маслянистый взор был обращён на кудрявого мальчика, робко сидевшего тут же. Отец мальчика, мужчина далеко не атлетического сложения, с нарастающей тревогой следил за своим гостем. Беседа не складывается, то, зачем пожаловал к нему всесильный спартанский наместник, неумолимо приближается.

— Ещё раз за здоровье твоего сына, — поднял кубок Алкет. Косо падающий свет лампиона делал его похожим на чудовище из свиты Аида.

— Вот и я как раз об этом, — набрался смелости хозяин, — ему давно уже пора спать, он ещё слишком мал, чтобы пировать со взрослыми мужчинами.

— Правильно, — оскалил длинные зубы Алкет, — вот и пойди, проверь, готова ли его постель. Да не спеши, а мы пока побудем вдвоём. Верно, малыш? — свободной рукой с вожделением прижал дрожащего мальчика к своему животу.

Художник медленно встал. Он принял важное, быть может, самое важное в жизни решение.