Красные плащи

Но вот повозка нагружена. Притан, отец Ксандра, и Форкин надёжно обвязали корзины верёвками и взялись за перекладины дышла. Ксандр и Состен, сын Форкина, ухватились за выступающие концы грузовой площадки. Их задача — подталкивать неуклюжую колесницу, помогая старшим, придерживая её на спусках, и следить, чтобы груз не рассыпался.

В конце пути — навесы, под которыми хранился урожай с полей господина, снятый и доставленный сюда руками принадлежащих ему илотов[24], а неподалёку от них — масляный пресс. Посредством этой хитроумной машины периэк[25] Фрасон добывает оливковое масло.

Навесы. Здесь работают несколько человек под присмотром илота Пистия. Староста указал, куда поставить доставленные корзины, и стал отмечать их количество палочками на покрытой воском дощечке.

— Эй, Притан, — голос у старосты пронзительно пискляв, — когда твоя дочь выйдет и начнёт работать? Пока она болела, вы задолжали двадцать четыре корзины оливок! У меня подсчитано всё. Или ты думаешь, эти корзины соберут и привезут за тебя другие?

Пистий всегда кричит, обращаясь к Притану, Форкину или их детям. Не может им простить уважения среди большинства семейств илотов, принадлежащих благородному Эгерсиду. Гложет сердце зависть — не его, а Притана или Форкина хотели бы видеть они старостой. Но господину нужен тот, кто бы всех заставил работать в поте лица, забирал бы все силы илотов и обращал их в тяжёлые грозди винограда, пифосы[26] с ячменным зерном, амфоры с маслом. Форкин однажды сказал, что не из оливок выжато это масло, но из тех, кто их вырастил и собрал.

Староста жёстко управляет семействами илотов, опираясь на поддержку шести из них, главы которых стали его сторонниками за различные поблажки и послабления. Маленькие, близко посаженные глазки зорко следят, чтобы ни у кого (кроме его приятелей) не осталось ничего лишнего после сбора урожая. Трудолюбивому, сметливому Притану и знающему, опытному Форкину (он был на войне вместе с отцом нынешнего господина) Пистий мстит бесконечными мелкими придирками.

Сейчас он навис над отцом Ксандра своей лысеющей головой, украшенной по бокам рыжими кудряшками:

— Твоему младшему тоже пора браться за дело, хватит ему держаться за подол матери! Целыми днями гоняет взапуски, силы ему девать некуда!

Притан только смотрел на крикуна исподлобья. Он заметил у навеса одноглазого Полифема[27], прозванного так за свои размеры и силу, а также других подпевал старосты. Специально добивается злобный хитрец вспышки гнева Притана — ищет повода для расправы!

Верзила Полифем и подпевалы исподтишка подбирались ближе, ожидая знака своего покровителя. Пистий хочет, чтобы он вспылил? Не получится!

— Аграна выйдет на работу завтра, — проговорил Притан.

Дочь на один год старше Ксандра. Несколько дней назад, неловко споткнувшись, девочка поранила ногу острым камнем. Отцу с сыном пришлось трудиться больше обычного, не жалея сил. Нет никакой задолженности, но старосте нужен повод для расправы! Сейчас он его не получит, а разговор об этих будто бы недостающих корзинах оливок будет продолжен в другое время при более удобных обстоятельствах.

Притан повернулся и, не спеша, с достоинством пошёл. Форкин наблюдал за Полифемом и его подручными, пока друг не удалился на безопасное расстояние, а затем присоединился к нему. Мальчики двинулись вслед за отцами.

Не сразу пошли они домой; едва навес исчез из виду и друзья убедились, что люди старосты не следят за ними, Притан, Форкин, Состен и Ксандр повернули в сторону поросшего дикой акацией холма. Вскоре они углубились в заросли. Форкин остановился у старого дуплистого дерева.

— Ну-ка, дети, посмотрите, нет ли кого поблизости.

Мальчики, обежав вокруг, не обнаружили ничего подозрительного. Бывший воин извлёк из дупла тщательно завёрнутый в потёртую козью шкуру лук с обёрнутой вокруг древка тетивой и колчан с оперёнными стрелами. Форкин любовно погладил изящно изогнутые, точёные из дуба рога оружия. Лук был хорош; он взял его у афинского фета[28], успев метнуть свой дротик на мгновение раньше.

Тайник, где кроме лука со стрелами хранились четыре пращи, сделанные отцами, старинный меч с тяжёлым неуклюжим бронзовым клинком и железный наконечник копья, был известен только четверым.

Неподалёку от старого ясеня был небольшой зелёный бугор — на самом деле груда круглых и яйцевидных камней, пригодных для метания из пращи, заботливо обложенных толстым слоем дёрна.

Ксандр принёс из-за ближайших деревьев пару жердей: прямые и прочные, они вполне могли служить древками копий.

— Вот цель, — Форкин указал на ствол толщиной с тело человека в двадцати шагах от себя, — начинай, Состен.

Юноша, взяв жердь, несколько раз подбросил её вверх, разминая мышцы руки, затем откинулся назад, присев на отставленную правую ногу. Средний палец вытянутой вперёд левой руки смотрел на небольшую трещину в коре — туда должно ударить древко импровизированного копья. Упруго и резко качнувшись всем телом вперёд, метнул жердь. Раздался глухой стук; удар пришёлся на два пальца выше намеченной цели.