Красные шипы

— Тебе не о ком беспокоиться, — говорит она по-английски, затем переходит на японский.

— Уходит прямо сейчас, или я позвоню 911.

— Если бы ты могла, ты бы уже это сделала, — отвечает коротышка на том же языке.

— Я позвоню им, если вы не оставите нас в покое, — говорю я по-японски, направляя на них свой телефон, как будто это какое-то оружие.

Тот, что повыше, улыбается, но в лучшем случае хищно. Или, может быть, это забавляет. Я не уверена, с какой стороны прочесть блеск в его глазах.

Он протягивает мне руку.

— Меня зовут Рен. Рад познакомиться с тобой, Хито.

Мама встает передо мной, как мама-медведица, готовая зарубить суку. Ее слова звучат хрипло и глубоко.

— Уходите. Сейчас же.

— Ты совершаешь серьезную ошибку, — говорит ей тот, что пониже ростом.

Высокий, Рен, заглядывает через маму, что нетрудно, поскольку она невысокая, и улыбается мне. Меня снова охватывает чувство, что я стал мишенью.

— Мы еще встретимся… Наоми-сан.

Мама выглядит готовой схватить биту — или, еще лучше, пистолет — и пристрелить их, но они кланяются, прекрасно демонстрируя японские манеры, а затем вальсируют за дверью.

Ни мама, ни я не кланяемся в ответ, что считается невежливым. Наши ноги остаются прикованными к месту, пока мы наблюдаем за входной дверью, пока их машина, черный фургон, не выезжает из дома.

Стоп.

Черный фургон?

Образы фургона, который преследовал меня несколько недель назад, снова всплывают в моем сознании, но я быстро прогоняю их прочь. Я снова выдумываю истории, а это никогда не бывает хорошо.

Мамина поза немного расслабляется, но она не теряет острого взгляда своих темных глаз и не перестает хрипло дышать сквозь зубы.

Это первый раз, когда я вижу ее вне себя после красной ночи. Она всегда вела себя хладнокровно и собранно, и я действительно начал сомневаться, есть ли у нее сердце или в какой-то момент оно было заменено льдом.

— Кто были эти люди, мама?

— Никто.

— Они явно были кем-то. Они из твоего прошлого?

Ее взгляд устремляется в мою сторону, и ее зрачки так расширены, как будто она под действием наркотиков.

— Почему ты так говоришь?

— Они называли тебя твоей старой фамилией.

— Верно.

— Какая еще может быть причина для того, чтобы я так говорила?

— Это пустяки.

— Очевидно, что-то происходит. Почему Рен сказал ‘рад познакомиться с тобой, Хито’? У меня есть другое имя?

Она поджимает губы.

— Твое единственное имя — Наоми Честер. Это все, что тебе нужно знать. И сотри имя этого ублюдка из своей памяти. Ты не встречала Рена.

— Но…

— Иди в школу, Нао. Ты опоздаешь.

Я хочу спорить и злиться. Я хочу потребовать, чтобы я была в курсе событий, происходящих в нашей жизни, но усталый взгляд на ее лице останавливает меня. Мешки под глазами залегли под темными кругами, а лицо приобрело бледно-белый оттенок.

Так продолжается уже несколько недель. Она вообще нормально спит?

Я должна позже купить ей одно из тех снотворных в аптеке.

Хотя я не хочу раздувать из этого проблему, я также не могу притворяться, что ничего не произошло.

— Я больше не маленькая девочка, мама. Я чувствую, когда что-то не так, что хорошо было бы, если ты это ни скрывала. Так что вместо того, чтобы держать меня в неведении, как насчет того, чтобы просто… поговорить со мной?

Выражение ее лица немного смягчается, голос становится мягче, тише.

— А как насчет тебя?

— Я?

— Ты поговоришь со мной, Нао-тян?

— О чем?

— О том, почему ты больше не смотришь мне в глаза больше секунды и как ты больше не целуешь меня на ночь.

— Я не маленькая девочка.

— Я вижу это. Она слегка улыбается.

— У тебя даже есть парень.

— Себастьян не мой парень.

— Так вот почему ты целуешься, когда думаешь, что я не смотрю?

Мои щеки пылают, когда воспоминания о том, что мы сделали, возвращаются.

— Ты это видела?

Она кивает.

— Похоже, он хорошо целуется.

— Мама!

— Хорошо… хорошо. Я не буду дразнить тебя по поводу твоего первого парня.

— У меня был Барри из средней школы.

— Тот, которого ты бросила, потому что ему не нравились аниме и манга?

— Барри высмеял меня за то, что я читала мангу.

— Себастьян так не думает?

— Нет. — Я пинаю воображаемый камень. — Он… даже думает, что мои эскизы классные.

— Это потому, что у него хороший вкус.

— Спасибо, — неловко говорю я, опуская голову и направляясь к двери.

— Нао-тян? — зовет она меня ласковым тоном, которого не использовала с тех пор, как я была маленьким.

Я смотрю на нее через плечо.

— Да?

— Приходи домой пораньше. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Я замираю от уязвимости в ее голосе и от того, как она хватает пачку сигарет и теребит ее пальцами, но потом я шепчу:

— Хорошо.

Я давно хотела, чтобы она поговорила со мной, но почему у меня такое чувство, что это может быть не то, на что я рассчитывала?

Вообще.

ГЛАВА 29

Наоми

Я все еще думаю о странной встрече с этими двумя мужчинами во время моих утренних занятий. Об этом невозможно не думать, учитывая все факты, которые выстраиваются в ряд.

Они знали старое мамину фамилию.

Они японцы.

Они ездят на черном фургоне.

О, и один из них был так рад познакомиться со мной, что назвал меня совсем другим именем.