Красные цепи [Трилогия]

Инквизитор, похоже, дремал. Прикрытые веки беспокойно подрагивали. На голове громоздилась неуклюжая, толстая, похожая на шлем повязка с проступившими желтоватыми пятнами. Громадный кровоподтек был смазан чем-то блестящим и налился багровой синевой, оттеняющей бледность осунувшегося лица. От висящей на металлической стойке капельницы к залепленной пластырем вене на левой руке вела гибкая трубка.

– Аркадий, – негромко позвала Карина.

Он открыл глаза, увидел ее и вздрогнул, испугавшись одетой во все черное женской фигуры, возникшей рядом с ним в больничной палате.

– Это я, – сообщила она.

Инквизитор зашевелился, улыбнулся и тут же скривился от боли в скуле.

– Привет! – сказал он. – Рад тебя видеть! С тобой все хорошо?

Карина внимательно наблюдала.

«Он действительно рад. Искренне. Впрочем, какое это имеет значение».

– Я в порядке, – сказала она. – Мне нужно сказать тебе кое-что.

Она подвинула край одеяла и присела на койку. Инквизитор тревожно взглянул на нее и переспросил:

– Точно все в порядке?

– Это неважно. То есть со мной все нормально. Наверное. Или нет. – Карина почувствовала, что запуталась, и разозлилась на себя за это. – В общем, я о другом хотела сказать.

– Слушаю, – настороженно произнес он.

Карина вздохнула.

– Полиции я рассказала, что на тебя напали какие-то хулиганы. Двое случайных прохожих бросились тебя защищать и тоже пострадали. Сейчас они, кстати, тоже в этой больнице, с разбитыми головами. Один вряд ли оправится, другому повезло больше. Будет неплохо, если ты тоже станешь придерживаться этой версии. А еще лучше сказать, что ничего не помнишь.

– Понял. – Он задумался на секунду и произнес: – Значит, это все-таки ты… да?

– Да.

– Я не помню всего отчетливо, только то, что упал, а потом крики… Знаешь, я догадывался, но поверить не мог, чтобы ты… Но как?!

Карина хотела улыбнуться, но, видимо, это умение осталось где-то в той самой квартире, которую она так поспешно покинула. Вместо этого губы растянулись в кривоватый оскал. Она нагнулась пониже, почти касаясь груди Инквизитора своей затянутой в черный свитер грудью, приблизила губы к его уху и прошептала:

– Я сделала это твоим молотком. Нашла его вместе с клейкой лентой, маской и мешочком с какой-то сушеной дрянью. Аркадий Романович.

Он дернулся и попытался повернуть голову.

– Тише, тише, – сказала она. – Это еще не все, подожди. Помнишь, я обещала тебе сюрприз? Не могу сказать, что планировала именно это, но слово нужно держать.

Карина встала, поставила правую ногу на край прикроватной тумбочки и подняла юбку.

– Смотри.

Он и так смотрел во все глаза, с недоумением, недоверием, смотрел, как она поднимает юбку все выше, успел удивиться тому, что на ней надеты чулки, которых он раньше не видел, как чуть приспускает широкую резинку на белом бедре, как подцепляет ярко-красным ногтем телесного цвета пластырь, снимает его и обнажает маленький иссиня-черный рисунок, похожий на татуировку.

Перевернутый книзу трезубец.

Удивление в его широко распахнувшихся глазах сменил ужас, будто бы на его глазах она из человека превратилась в какое-то жуткое, инфернальное существо. Карина отступила на шаг, отпустила край юбки, позволив ей свободно упасть вниз, и сказала:

– Теперь ты знаешь.

Инквизитор молчал. Лицо его, и без того бледное, побелело настолько, что выделялось даже на фоне накрахмаленной белой подушки. Она подняла с пола сумку.

– Ты жив только потому, что я люблю тебя. Так уж вышло. Но сейчас я ухожу. И очень прошу, не ищи меня, даже не пытайся найти, потому что иначе… я просто не знаю, что тогда будет.

Он не сказал ни слова. Карина отвернулась и быстро вышла за дверь.

В коридоре она постояла немного, привалившись к стене, и ждала, пока пройдет противное жжение в глазах, когда перестанут расплываться предметы и снова можно будет дышать и жить. Санитарка в зеленом халате, катя перед собой дребезжащую железом каталку, покосилась и решила спросить:

– Девушка, вы как себя чувствуете?

Карина выпрямилась, поморгала, попробовала улыбнуться, вовремя передумала, чтобы не пугать никого той гримасой, которая теперь получалась вместо улыбки, и ответила:

– Я в норме. Спасибо.

Решительно вытерла ладонью подступившие слезы и зашагала по коридору.

У нее было еще много важных дел.

* * *

Ранним утром субботы по влажно блестящей ленте шоссе, пересекавшей припорошенные снегом белесые равнины и перелески, со стороны Михайловска в Северосумск мчалась колонна автомобилей. Они шли ровно, мощно и неумолимо, как атакующая бронетанковая бригада: впереди черный микроавтобус, за ним два Mercedes GL с номерами областной администрации, последним – еще один микроавтобус с наглухо тонированными стеклами. Висящая в воздухе морось взвихрялась при их приближении и кружилась вокруг, окутывая туманным, призрачным шлейфом. Над Северосумском нависала клубящаяся чернотой неправдоподобно огромная туча, простирающаяся от лесов на южных окраинах до морского горизонта на севере. По лобовым стеклам застучали ледяные капли, а потом полетел мокрый снег, крупный и частый.