Красные туфельки (Сборник произведений молодых китайских писателей)

«Завтра прямо с утра… — думал отец, в последний раз занимаясь сексом с любовницей. — Завтра всё улажу, позвоню Дуань Чжимину, организую празднование восьмидесятилетия, не стану больше тянуть…»

Перевод Н.Н. Власовой

Шэн Кэи СФИНКС

На телеэкране некоторые выглядят иначе, чем в жизни, просто глаз радуется. Вот Верблюд, например: в кадре он по пояс и щегольски одет, так что и придраться не к чему, он мне нравится. Однажды повезло, набрела на него в вэйбо.[59] В результате мы обратили друг на друга внимание, поболтали в чате и тут же условились перекусить вместе. Не ожидала, что он окажется таким коротышкой. Приталенный чёрный пиджак, белая рубашка с расстёгнутым воротником — верхняя половина и впрямь выглядит солидно. А вот до нижней половины, похоже, руки не дошли, чересчур всё небрежно. Светлые брюки в обтяжку, страшно давящий брючный шов. Я тогда аж похолодела, да и потом не сразу пришла в себя, всё переживала: а ну как раздавит ему всё? Порой так расстраивалась, будто самой что придавили. Думаю, и у него при этом далеко не всё получалось гладко.

Желающих поесть в Пекине предостаточно, мест, где можно перекусить, — пруд пруди. Шевелись знай, не давай себе передышки. Парни год за годом превращаются во взрослых мужчин, а девицы — в блюда китайской кухни. Как говорится, старой скотинке травку понежнее подавай, а девчонки всё разборчивее. Им что хвала, что клевета — всё нипочём, как выйдут в люди, так уж на всё поглядывают свысока. Даже такие, как я, родившиеся до восемьдесят пятого, у них уже старухи. Как тут не потерять уверенность в себе! Вот, мать его, думаешь иногда, какая короткая штука молодость, будто вчера легла спать, а нынче утром уж и постарела, и маска для лица не поможет. По правде говоря, постельные дела меня не слишком занимают. Не то что я не придаю этому большого значения, просто не хочу, чтобы последующие ночи продолжали отсчёт утраченных возможностей. В котёл бы всё это да развести большой огонь, чтобы бурлило. Чтобы никаких перекусов на бегу.

Полгода следила за программой Верблюда «Оценка сокровища». Антикварные вещи мне без интереса, но, когда он опускает молоток и разбивает сокровище вдребезги, в потаённом месте всё трепещет от радости…

Если ты никогда не испытывала оргазма, это чрезвычайно ценно. Смотришь, как его рука сжимает молоток, нежно, но решительно, и в мгновение ока красивая подделка разлетается на куски. На лице никаких эмоций, как у киллера, должно быть, он и в жизни такой же чистый, «отбрасывает фальшивое и сохраняет подлинное».

Бывает, что действия человека контролируются чем-то по умолчанию. Чем дальше, тем больше кажется, что так оно и есть. И после того, как свидетельством этого стала бесконечная череда людей и явлений, мой интерес к мужчинам упал, словно рухнул в пропасть. Теперь Верблюд его наполовину вытащил, и я не знаю, как быть.

Крепко заваренный чай становится жидким, пройдя определённые стадии. Вот и первое яркое впечатление можно сравнить с пресыщением от обильной еды — сразу не переваришь. Я из последних сил поддерживаю общение с верхней половиной тела Верблюда, ищу всяческие доводы, чтобы убедить себя. Чужих советов не люблю, в основном попадаюсь в ловушки, которые сама себе расставляю. О чём только ни передумала, пытаясь абстрагироваться от его нижней половины. Вот он, например, коренной пекинец, и такая женщина, как я, мечтающая о выходце из хутунов,[60] должна втайне ликовать, словно это союз, что свершается на небесах. К тому же он человек приличный и интеллигентный, да ещё из тех, кому абсолютно наплевать на «новые узоры на парче»[61] других — кто же устоит перед его благосклонностью?

Сходили мы пару раз в ресторан, один раз в театр разговорной драмы, и у нас закрутилось. Проявила инициативу или, как говорится, потянула за руку, считай, я. А может, и нельзя так считать. Дело вот в чём. В театре его левая рука лежала на подлокотнике ладонью вверх, с согнутыми пальцами, как распустившийся цветок. Это, как и шов на мотне, серьёзно отвлекало от спектакля. Ведь когда приглашаешь приятеля на дегустацию чая и его чашка пустеет, непроизвольно подливаешь ему. Вот эта пустая ладонь и влекла мои чувства, как пустая чашка, чуть ли не как гладь озера летним днём, куда так и тянет окунуться. Когда больше половины спектакля прошло, моё терпение иссякло и я тихонько вложила ладонь в сердцевину цветка. Он тут же закрылся, стиснув её, да ещё стал потихоньку поглаживать. Тут уж я вся сосредоточилась на ладони.