Красные

— Да, а вот, пожалуй, самое слабое место вашей теории. Как определить момент, когда живое существо делается вампиром?

— Это в самом деле очень трудно, — ответил Нэтти. — Большей частью превращение обнаруживается гораздо позже, когда принесенный вред уже очевиден, когда вампир успел много выпить крови… Иногда я думал: вот, я встречаю разных людей, живу с ними, верю им, даже люблю их; а всегда ли я знаю, кто они в действительности? Может быть, именно в эту минуту человек, который дружески беседует со мною, невидимо для меня и для себя переходит роковую границу…»

Вскоре, почти как в старинных сказаниях, к Мэнни явился призрак Вампира: «В самом дальнем от него углу мрак сгустился и принял, сначала неопределенно, очертания человеческой фигуры; но уже резко выделялись горящие глаза. Фигура, скользя, стала приближаться и сделалась отчетливее…» Это был тот самый помощник-интриган, когда-то убитый Мэнни, «только лицо было гораздо бледнее, глаза ярче, губы краснее, чем тогда, и на шее видна была неправильная кровавая полоса разорванных тканей». Призрак представляется Вампиром, «Вампиром вообще, властителем мертвой жизни». Он сообщает, что и Мэнни тоже скоро станет вместилищем Вампира: «Знай же, твоя судьба решена, ты не можешь уйти от меня! Пятнадцать лет ты живешь в моем царстве, пятнадцать лет я пью понемногу твою кровь. Еще осталось несколько капель живой крови, и оттого ты бунтуешь…» Мэнни понимает, что сам он, со своими идеями вчерашнего дня, тоже может вскоре стать вместилищем Вампира, «паразитом жизни», и обещает не отдавать ему «последних капель живой крови». Он кончает жизнь самоубийством, не успев превратиться в «упыря» окончательно.

Ленину этот роман категорически не понравился. Да и как он мог ему понравиться? Какая-то непонятная «всеобщая организационная наука», которой должен овладеть пролетариат, а не марксизм, законы классовой борьбы и др. И к тому же Ленин наверняка знал, что и его Богданов считает «слугой Вампира».

А Богданов так действительно считал. По его теории, к Ленину уже «присосался» слуга «Великого Вампира» «абсолютный марксизм», который превратил его в «упыря», врага всего нового и прогрессивного.

Как именно отреагировал на эти «вампирические» рассуждения Ленин — неизвестно. Он всегда подчеркивал, что личные отношения в их конфликте никакой роли не играют, а все дело в принципиальных позициях. Впрочем, в этих принципиальных спорах Ильич, как мы уже видели, тоже не раз переходил на личности.

«Сей махист безнадежен…»

Конфликты и расколы не прошли для Богданова даром. Он был еще вполне молод — 40 лет ему исполнится только в 1913 году, а у него уже появились первые проблемы со здоровьем. Несколько раз с Богдановым случались довольно-таки тяжелые сердечные приступы. Возможно, причина этого была еще и в том, что он не любил выносить свои неприятности наружу, обсуждать их с кем-нибудь еще, а все переживал внутри себя, «один на один».

К этим «неприятностям» добавился и «семейный кризис». В Париже Богданов сблизился с революционеркой-эмигранткой Анфусой Смирновой. 12 июля 1909 года у них родился мальчик, которого назвали Сашей. Долгое время сын Богданова жил отдельно от отца. В 1915 году Анфуса Смирнова умерла от туберкулеза. Это произошло уже в России. Они с сыном вернулись из эмиграции буквально перед самым началом Первой мировой войны. После ее смерти Сашу (в семье Богданова его называли «Котиком») воспитывала подруга его матери Лидия Павлова. Как замечает родственник Богданова (муж его внучки — дочери сына) Владимир Клебанер, судя по сохранившимся письмам, Саша Малиновский не бывал у отца и его жены до того, как ему исполнилось 13 лет. Но сам Богданов постоянно помогал ему и интересовался тем, как у него идут дела.

Связь Богданова с Анфусой Смирновой не привела к разрыву его отношений с Натальей Корсак. Но, разумеется, выяснения отношений вряд ли удалось избежать. А это не улучшало их настроения. Владимир Клебанер со ссылкой на семейные источники писал, что однажды Богданов с женой всерьез обсуждали даже возможность совместного самоубийства. Но посчитали, что не имеют права бросить только что родившегося ребенка и его тяжелобольную мать.

После поражения «левых» во главе с Богдановым Ленин фактически остался единственным лидером большевиков. Между тем в русской социал-демократии, несмотря на попытку объединения в январе 1910 года, по-прежнему происходило «броуновское движение». Партия была похожа на лоскутное одеяло: в ней действовали множество течений и групп, которые то возникали, то исчезали, то блокировались, то опять расходились.