КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ

Выровняв машину, Елена огляделась в поисках ранее повреждённого вертолёта. И вдруг мимо кабины пронеслась яркая «молния»  снарядов скорострельной пушки. Истребитель сильно тряхнуло, раздался грохот. Ровный гул двигателя сменился отрывистыми хлопками, на переднее стекло выплеснулось масло. Это всё она осознала в первое мгновение. Через секунду в глаза бросился продырявленный фонарь кабины, разбитый прицел и стремительно ползущая к нулю стрелка тахометра.

А потом она увидела «Чёрную акулу», замершую метрах в трёхстах впереди. Ещё несколько попаданий сотрясли лёгкий самолёт, и он начал стремительно заваливаться влево — в крыле зияла огромная дыра. Следующим попаданием снесло киль и руль направления.

С трудом выровняв машину, Елена открыла огонь с двухсот метров, навскидку целясь в остекление. Стреляла только одна — левая — пушка, вторую заклинило. По бронестёклам полосонули разрывы. Вертолёт стал уходить влево, а Ла-7 начал боевой разворот, но этого оказалось недостаточно, что бы избежать столкновения. Левое крыло попало под винты, а сам истребитель едва разминулся с корпусом вертолёта. Лишившись почти всей плоскости, истребитель закрутился, стремительно снижаясь. В глазах у девушки потемнело от мгновенно возросшей перегрузки, на лбу выступили капельки холодного пота.

Но Елене повезло. Высота была небольшой, и в момент столкновения с шоссе самолёт оказался днищем вниз. Вся машина содрогнулась от удара, продолжая двигаться вперёд и вращаться по продольной оси. Кувыркнувшись через кабину, истребитель лишился и второго крыла. Обломки металла и дерева разлетелись во все стороны. В нос ударил запах топлива, хлынувшего из баков, а в глазах плясал калейдоскоп света и тьмы, когда исковерканный фюзеляж Ла-7 катился по дороге. Хрустнул и разлетелся фонарь кабины, брызнув во все стороны осколками плексигласа. Девушка инстинктивно втянула голову в плечи, но больше ничего не могла сделать. Пальцы, по прежнему сжимающие рычаги самолёта, похолодели как лёд. Она ждала того, что самолёт окончательно развалится, не успев погасить инерцию, и тогда кабина тоже сомнётся, погребя под собой и её. Он мог и загореться, выбив искру и воспламенив топливо. Но этого не произошло. Несколько раз подпрыгнув и перевернувшись, самолёт замер на боку.

Голова кружилась, всё тело ныло от ушибов, но Елена понимала, что нужно бежать — горючее могло вспыхнуть в любую минуту. Отстегнув ремни, она начала выбираться из кабины почти на ощупь, расцарапывая руки. А керосин уже образовал приличную лужу под самолётом, которая продолжала растекаться. Острый запах вместе с нахлынувшей от расстройства вестибулярного аппарата тошнотой, едва не вызвал рвоту, но ей удалось подавить эти позывы. Наконец выбравшись из кабины, девушка с трудом сделала десяток шагов и рухнула в траву на обочине дороги. Она лежала, глядя в небо, и чувствовала, что взбаламученный жуткой встряской организм потихоньку начинает успокаиваться. Почти прекратилось двоение в глазах, но по-прежнему чувствовалось сильное головокружение.

На дороге стал нарастать знакомый звук мотора «Комбата»  — спецназовцы спешили на помощь своему командиру, но у Елены даже не было сил повернуть голову. Раздались торопливые шаги, и прямо над ней появилось лицо Полевого.

— Ленка, ты жива? — с беспокойством спросил медик, увидев бледную, как лист бумаги, кожу и ничего не выражающий взгляд. — Чего болит?

— Голова… — тихо сказала Елена, положив холодную руку себе на лоб.

— Тихо лежи, сейчас разберёмся!

Медик исчез, а вместо него появилась Совина.

— Ничего, Ленка, после такой карусели и не такое бывает. Держись!

Полевой принёс из машины аптечку и сделал пару уколов. Уже через минуту Елена почувствовала себя гораздо лучше. Головокружение ослабло, к телу начало возвращаться тепло, тошнота почти исчезла.

— Ну что, идти можешь?

— Попробую, — Елена перевернулась на живот и приподнялась.

— Давай в машину, я тебе помогу.

Спецназовцы остановили «Комбат»  между Еленой и обломками самолёта — с тем расчётом, что бы он защитил от ударной волны на случай взрыва. Но, к счастью, топливо не загорелось. Зато в полукилометре от них у дороги пылала протараненная «Акула»  — видимо, выстрелы Ла-7 убили или тяжело ранили лётчика. Хотя, даже если бы он выжил, практически невозможно было посадить вертолёт с полностью обломанными винтами.

— Спасибо, Луг, — сказала девушка, когда медик усадил её на заднее сиденье вездехода, рядом с Вартовым. — У вас как?

— Ни царапинки.

— Тогда поехали. Что с первым вертолётом?

— Приземлился, хоть и с трудом.

— Место приземления запомнили?

— Разумеется.

— Давайте туда. Может, пилот уцелел.

Вездеход рванулся с места. Девушка взглянула на лежащий рядом с ней «Арбалет».

— Луг, что у нас с оружием?

— Всё так же. РСПИ, «Арбалет», П(е) и твоя «Гроза». Не считая ПП и гранат.

С левой стороны, почти у самой дороги показался искорёженный корпус «Акулы». Лопасти обоих винтов и двери кабины отсутствовали — это означало, что лётчик успел катапультироваться.

— К вертолёту.