Красный браслет

– Не знаю, она в этом же городе, не очень далеко от дома, где…

– Все понял, отбой!

Виктория вернулась к отцу, устроилась с ногами на неудобном сиденье. Еще вчера она не поверила бы, что на таком можно сидеть и что вообще можно выжить больше двух минут в затхлом химическом воздухе больницы. Но теперь ей почему-то было все равно.

Всего через полчаса два санитара ворвались в приемный покой, толкая носилки на колесиках, легкие и сияющие. Им навстречу вышел тот самый сутулый доктор, кратко переговорил, кому-то махнул рукой. Потом они появились снова, только теперь везли на носилках укутанную в одеяло девочку, при виде которой Фомин вскочил, издал какой-то высокий горловой звук, который оформился в вопрос:

– Куда ее, почему?!

– Толя, все в порядке, не сходи с ума! – растопырив руки, шагнул к нему врач. – Твою дочь отвезут в другое лечебное учреждение, очень продвинутое. Я думал, это ты подсуетился, нет?

– Нет! – Фомин висел на его левой руке, как на перекладине, рвался следом за ускользающими санитарами. – Да пусти, Петька, я должен ехать с дочкой!

– Нет, Толь, ничего не выйдет, – увещевал его приятель. – Там закрытая территория, никто так с улицы тебя не пропустит. Тем более после вчерашних событий.

– Но я должен знать!

– Узнаешь. Связь будем через меня держать, позвоню, как будут новости. А ты езжай домой, позаботься о второй дочке, хорошо? А то на ней уже лица нет.

Он через плечо Анатолия Ивановича выразительно глянул на Вику, она поняла, прижала ладонь ко лбу и тихонько застонала. Фомин ринулся к ней:

– Что, милая?

– Голова ужасно разболелась.

– Сейчас принесу таблеточку, – посулил доктор. – Кстати, не знал или забыл, что у тебя близнецы, сколько лет-то прошло.

Анатолий Иванович, уже не обращая на него внимания, бережно вел новообретенную дочь к выходу.

Звонок повторился, но Элла не сдвинулась с места, застыла, как зверек в минуту опасности, и даже дышала через раз. Кинебомба глянул вопросительно:

– Может, ребята вернулись?

– Они должны были позвонить на подступах к дому, мы так договаривались.

– Так пойди и спроси, кто там пожаловал, – проинструктировал Антон. – Если что, я мигом своих людей подтяну, они рядом.

– Ладно.

Котенок на цыпочках приблизилась к хлипкой даже на вид двери, спросила, стараясь изгнать дрожь из голоса:

– Кто там?

– Тот, кого ты меньше всего желаешь видеть, – глумливо произнес искаженный голос, похоже, его обладатель вжимался губами в щель. – Но очень советую тебе все же открыть, намек поняла?

Элла вся передернулась от отвращения, обернулась к выглядывающему Антону, прошептала:

– Это человек из Института, прежде работал по их заданию в гимназии, был моим начальником.

– Если из Института, то стоит впустить, – рассудил Кинебомба.

– Не знаю… непредсказуемый тип.

– Я тоже, – хмыкнул выразительно Антон. – Открой и спроси, что ему нужно. Я буду в комнате.

Элла, сделав несколько глубоких вдохов, все же отворила дверь. Торонов ввинтился в прихожую стремительно, почти снеся своим телом девушку, довольно осклабился, когда она ойкнула.

– Что так долго? Прятала что-то очень ценное? Или кого-то, а?

– Что тебе надо? – спросила Элла.

– Да вот, пришел тебя проведать, заодно уяснить кое-что. Поначалу убедился, что твой дружок на месте, сживается с новым глазиком и нам не помешает.

– Что именно уяснить?

– Неужели и в комнату не пригласишь?

Котенок передернула плечами:

– Иди. Тут не заблудишься.

– Нет уж, хозяйка вперед, – скривил Олег тонкие губы. – В этой квартирке чего угодно можно ожидать.

– Тогда идем на кухню, – распорядилась Элла.

Краем глаза заметила: идущий за ней по пятам Торонов делает вид, что потирает лоб, а на деле ладонь держит над глазами, смотрит только на собственные носки. Неужели знает, что девочка здесь? Пока она наполняла чайник, он устроился на табурете спиной к дверному проему. Дверь не закрыл, хотел слышать, что происходит в квартире. Это хорошо, потому что и Антону будет слышен их разговор.

Пока закипал чайник, Элла молчала, делала вид, что очень занята приготовлением горячего бутерброда. Про себя решила, что выкинет потом всю посуду, к которой прикасался Торонов, такое отвращение он ей внушал.

Подавая чашку с чаем, она повторила свой вопрос:

– Так что ты тут хотел уяснить?

– На чьей ты стороне, Элла Котенок? – напыщенно спросил Торонов. – Нет, спрошу иначе: кому ты служишь? Потому что твоя сторона никого не колышет. У меня такое чувство, что в последнее время ты сменила много хозяев, девочка. Кто сейчас в приоритете? «Апофеты»? Институт? «Комитет»? Другой вариант?

– Я, как и прежде, работаю на Институт, – ровным голосом ответила девушка.

Она торопливо поставила на столешницу тарелку с горячим бутербродом, отдернула руку, к которой Олег уже протянул свою красноватую клешню.

– Ответ верный, но недальновидный. Да будет тебе известно, что со вчерашнего дня Институт официально завершил работу над проектом «Первенцы», объявив его неперспективным и опасным. Имеющиеся в живых экземпляры в количестве десяти штук поступают в распоряжение совсем другого лица.

Элла, выслушав, пожала плечами: