Красный дом

Мне нужно вернуть себя прежнюю, ту маленькую смелую девочку Селестину, которая любила змей и угрей и не боялась болота. Она там, глубоко внутри меня, и это помогает мне плыть. Я тянусь к окну, подтягиваю себя вперед и вверх. Моя раненая рука пульсирует, мне кажется, что руки совсем потеряли чувствительность и ослабели и мне не удастся подтянуться. Я цепляюсь за нижнюю часть окна, мне хочется рыдать из-за того, что я не могу подтянуться вверх и пролезть в него. Я делаю несколько вдохов и понимаю, что уровень воды поднялся еще выше. Я слышу шум и понимаю, что его источник я сама – наполовину крик, наполовину кряхтение, когда всеми силами пытаюсь подтянуться. И у меня получается. Я проталкиваю в окно свое онемевшее тело, которое все болит.

Я снаружи.

Я вылезаю из воды на одну из насыпей и лежу, тяжело дыша. Я невероятно замерзла и даже не могу сейчас себе представить, как это – не чувствовать холод. Я пытаюсь выжать свою одежду, но руки меня не слушаются.

Мне не дает покоя мысль о том, где он сейчас. Мужчина, который заявлял, что любит меня, но, очевидно, самого себя любит гораздо больше. Я осматриваю горизонт и вдалеке вижу свет, который горит в Красном доме. Интересно, он все еще там? По крайней мере, благодаря этому свету я понимаю, в каком направлении мне нужно идти. Он показывает, где юг. А если я вспомню путь из игры Джозефа, то у меня может получиться до него добраться.

Мне нужно быстро отправляться в путь, или я умру от переохлаждения. Но этот мужчина не должен меня увидеть. Мне нужно, чтобы он думал, будто я все еще остаюсь в фолли, замерзаю и скоро умру.

Я начинаю медленно двигаться по насыпи. Я вижу ровно столько, чтобы не свалиться с насыпи в болото. Я думаю о горячих ваннах, каминах, тарелках супа и о том, что никогда в жизни я больше не буду воспринимать тепло как должное.

Я добираюсь до пересечения насыпей, которые проходят по границам полей, и вспоминаю тот лист бумаги. Я должна верить Нейту – это мой единственный шанс. Ю Ю В Ю В С В Ю З Ю В Ю. Я иду в том же направлении. Мои конечности тяжелеют, мне хочется прилечь. Было бы гораздо проще лечь и заснуть. В конце-то концов, чего стоит моя жизнь? Мною всегда манипулировали, меня контролировали, и делал это человек, который заявляет, что любит меня, но на самом деле не любит.

Я не могу допустить, чтобы это сошло ему с рук. Я снова заставляю себя действовать. Я иду дальше, мои ботинки полностью промокли и стали тяжелыми от налипшей грязи, одежда забирает тепло из моего тела.

На границе следующего поля я поворачиваю налево.

У меня снова соскальзывает нога вниз по покрытой жидкой грязью боковой стороне насыпи. Я практически не чувствую свои ступни, пальцы ног перестали болеть и теперь совсем онемели.

Буквы у меня в сознании расплываются. Вначале был юг, потом восток, теперь надо идти на запад? Мне следует идти направо или налево, или просто идти? Если я выберу неправильный путь и насыпь обвалится в воду, я уже не смогу вылезти, я так ослабла. Я вспоминаю, напрягаясь, как могу, и продолжаю идти дальше.

Впереди виднеется Красный дом. Свет все еще горит. Я представляю обогреватели, одеяла и ванны. Но и он будет там.

Что-то возникает на подъездной дороге. Бесшумно появляется в поле зрения. Автомобиль? Но двигается он тихо и не включает фары.

Огни, горящие в доме, уже близко. Теперь я ползу на животе. Очень тяжело.

Мне уже не так холодно. Думаю, что могу заснуть.

Из машины выходят люди. Я пытаюсь кричать, но они слишком далеко. Они направляются к дому.

На самом деле мне тепло. Я стягиваю куртку.

Люди заходят в дом. Я снова пытаюсь кричать, но с моих губ не срывается ни звука. Я опускаю голову в грязь и чувствую, как соскальзываю в воду. Я слишком устала, чтобы сопротивляться затягивающему меня болоту. Оно обладает какой-то странной нежностью, я чувствую ее, когда оно тянет меня все ниже и ниже, словно любовник, пытающийся вернуть меня в постель. Я закрываю глаза и снова танцую с бабушкой Пегги, мы кружимся в той самой комнате, в центре лежит Джозеф. Он всегда в центре. А затем я гуляю по лесу в Маршпуле с друзьями, у меня под ногами хрустят веточки, я тянусь за конфетой в сумке одной из девочек и чувствую себя своей в компании. Затем я смотрю вверх сквозь покрытые листьями ветки на маленькую рыжую лапу, после этого меня обнимает Коди, и я чувствую себя в безопасности. Я в домике на дереве и боюсь, затем поднимаюсь вверх, прочь от всего этого, я маленькая, смотрю в красный пруд, ищу угрей, а потом я становлюсь еще меньше, забираюсь на подушку и заглядываю в детскую кроватку, вижу крошечные пальчики на ручках и ножках у младенца. Затем я снова становлюсь большой и протягиваю руку, чтобы прикоснуться к татуировке в форме листа на щеке, склоняюсь, чтобы поцеловать эту щеку. Я чувствую легкое дыхание у себя на щеке.

Легкое теплое дыхание. Что-то прикасается к моему лицу. Давит на него сильнее. Тихое поскуливание.

Женский голос звучит так, словно я слышу его сквозь сон:

– Мумин! Давай назад.