Красный дом

Если Джозеф не совершал это преступление или в этом участвовал кто-то еще, то что я видела? Меня записала видеокамера в отсеке со змеями: я говорю, что Джозеф убил маму и папу. Но, конечно, меня нельзя считать самым надежным свидетелем. Могла я что-то напутать? Если Джозеф этого не делал, то это отчасти и моя вина, что все считают его виновным.

Если Джозеф не совершал это преступление, то он не злодей, а жертва. Все эти годы мы неправильно о нем думали. А что это говорит обо мне? Я больше не трагическая невинная жертва. Я – тот человек, который неправильно воспринял происходящее. Похоже, полиция ко мне серьезно отнеслась, хотя мне было всего пять лет. Частично это и моя вина в том, что обвинили Джозефа. Мне следовало обратиться в полицию, как только я поняла, что страдаю лицевой слепотой, но я этого не сделала.

Джозеф не может мне рассказать, что происходило той ночью. Он не может мне сказать, участвовал ли в этом кто-то еще или, может, даже этот кто-то и был убийцей. Похоже, что только эта глупая компьютерная игра способна помочь мне выяснить всю правду. А лучший помощник в этом – Нейт Армитедж, друг Джозефа, который разрабатывал игру вместе с ним. Но я не могу попросить его о помощи. Просто не могу. Не после того, что произошло между нами.

Кто-то за мной идет. Я оглядываюсь. Мужчина. Я иду дальше, сжав руки в кулаки. От низких фонарей в церковном дворе падают длинные тени, с претенциозных надгробий на тропу падают тени в форме ангелов. Через тропу перелетает летучая мышь так близко, что я чувствую вибрации в воздухе.

– Эй! – кричит кто-то.

Я не обращаю внимания и иду дальше, заставляя себя шагать быстрее, но так, чтобы не показать, что я паникую. Я боюсь, что это может быть человек, который узнает меня как Селестину, но, конечно, это может быть и кто-то, знающий меня как Еву. Маловероятно, что я смогу различить этих людей, – в этом и заключается весь ужас лицевой слепоты.

– Эй! – кричат снова.

Я разворачиваюсь. Я испытываю искушение броситься бежать, но это означало бы поддаться страху. Мужчина приближается.

Он идет спокойно и непринужденно, не так, как ходят хищники, проходит под фонарем. Он улыбается.

У него на щеке татуировка в виде листа. Аллилуйя! Я выдыхаю. Это тот тип, который помогал мне со стеллажом в книжном магазине. Я испытываю такое облегчение от того, что это не сталкер/психически ненормальный убийца, и от того, что я его узнаю, что широко улыбаюсь ему. Подобная улыбка не совсем соответствует ситуации.

– Зак! – Какая это радость – произносить имя с уверенностью. – Нехорошо преследовать людей по темным кладбищам.

– Прости. – Он переминается с ноги на ногу. – Я тебя не преследовал. Я живу здесь рядом. А потом я понял, что это ты, и, не подумав, позвал тебя.

Я не очень-то хорошо умею общаться. Я всегда тратила столько сил, гадая, что за человек передо мной, что не смогла развить базовые навыки общения. Вероятно, в жизни человека есть крайне важный период, когда эти навыки развиваются, как при дрессировке щенка, но у меня этот период выпал. В Заке есть что-то, что мне нравится, не только татуировка.

– Ты куда-то направляешься? – спрашивает он. – Тебя проводить?

Я знаю, что двадцатилетним женщинам ненормально в одиночестве гулять по кладбищу, но, судя по статистике, это безопасно, особенно в городке типа Эшборна. Я отказываюсь бояться и не жить так, как я хочу.

– Со мной все в порядке, – отвечаю я. – Мне просто здесь нравится.

Он улыбается, похоже, не находит это странным.

– Мне тоже нравится. Я люблю читать надписи на надгробиях и пытаюсь найти самого старого человека, который умер до двухтысячного года.

– Айрис Стритэм был сто один год, – сообщаю я. – Она умерла в 1998 году, а ее муж аж за сорок лет до нее.

– Вау! Как это грустно, – говорит Зак.

– Если только он не был козлом, – замечаю я.

– Разумная мысль.

С минуту мы идем молча, я чувствую себя хорошо, что для меня необычно. Обычно мне приходится заполнять каждую паузу, потому что я отчаянно пытаюсь вести себя так, как другие люди. По какой-то причине я не испытываю такой необходимости с Заком. Мне комфортно с ним, но при этом я также чувствую легкое возбуждение.

– Наверное, мне пора возвращаться, – говорю я. – Может, увидимся в магазине.

Этого говорить не следовало. Между нами есть искра, но я не могу себе позволить заводить молодого человека. В конце концов я начинаю им доверять, и из этого не получается ничего хорошего.

– Если я рискну вернуться в эту смертельную ловушку, – отвечает Зак.

Я смеюсь, неловко взмахиваю рукой и иду прочь. Хотя я знаю, что из этого ничего не выйдет, я не могу не чувствовать себя немного лучше.

Глава 19 Джозеф