Красный дом

– Да, мне это нравится, – говорит Зак. – И недостатка работы никогда не будет. До тех пор пока овцы любят притворяться горными козлами, а люди, отправившиеся на прогулку, считают себя… бог знает кем, ну, может, Эдмундом Хиллари[31] или кем-то в этом роде.

Я вспоминаю, как бабушка Пегги жаловалась на гуляющих, которые сходят с проложенных тропинок и идут к Красному дому. Иногда она выбегала с тростью, чтобы их прогнать. Но обычно все дело заканчивалось разговорами, и она даже предлагала им чай с кексом, если они заблудились.

Зак поднимает взгляд от пива и хмурится, глядя на барную стойку.

– Этот тип смотрит на меня или на тебя?

У меня крутит живот, в кровь выплескивается адреналин. Я не смотрю по сторонам.

– А может, мне показалось, – продолжает Зак. – Он ушел.

Зак рассказывает мне про свою работу, делится мыслями о некоторых землевладельцах.

– От охотничьих угодий меня просто тошнит. Тысячи акров принадлежат богатым придуркам, с наслаждением убивающих невинных созданий. Это так мерзко.

Я с ним согласна, но меня нервирует то, насколько он уверен в собственном мнении. Я беспокоюсь, что он посчитает меня скучной. Во мне мало интересного, кроме трагической гибели моих родственников.

– Достаточно обо мне, – объявляет Зак. – Ты же не хочешь, чтобы я выдал свою очередную тираду.

Я улыбаюсь.

– Похоже, что уже начал.

– Прости, – смеется он. – А ты какая? Что тебя злит?

– Необычный вопрос.

Все его внимание сосредоточено на мне, он ни на что не отвлекается, словно его искренне интересует то, что я скажу. Мне жаль, что приходится быть такой осторожной, потому что такие люди, как Зак, задают правильные вопросы и слушают ответы. Это проблема. Почти все мужчины, которых я встречала в жизни, не слушают вообще. Все то время, пока ты говоришь, они только и ждут возможности начать трепаться про свои любимые музыкальные группы, или пиво, или футбольные команды. Зак не такой.

– Я думаю, что это хороший способ быстро узнать человека, – поясняет Зак. – Мы – это то, что нас злит.

Я молчу. Я столько лет сдерживала свой гнев, что просто не осмеливаюсь выпустить его наружу.

– Прости, – говорит Зак. – Я просто становлюсь любопытным, когда мне кто-то нравится. Ты не обязана делиться со мной самым личным.

Я чувствую небольшую радость от его намека, что я ему нравлюсь, и решаю выбрать безопасный ответ.

– Я не буду оригинальной, если скажу, что злюсь, когда люди проявляют жестокость по отношению к животным. Именно поэтому я работаю в приюте для животных.

Мы болтаем еще примерно полчаса. Зак рассказывает, что он – один из активистов, пытающихся привлечь внимание к проблеме изменения климата, также он увлекается орнитологией. У меня появляется желание выбраться из дома и попытаться изменить мир, но, если честно, у меня столько проблем, что мне бы хотелось для начала разобраться со своей жизнью и при этом не развалиться на части.

Я все откладывала поход к барной стойке за напитками. Зак предлагает это сделать, но он перед этим покупал нам напитки. Я осматриваюсь, вижу, что вроде бы все увлечены своими разговорами, поэтому спрыгиваю со стула и спешу заказать нам две пинты[32].

В ожидании заказа я вижу, что мужчина в конце барной стойки пристально на меня смотрит. Я быстро отворачиваюсь, но чувствую его взгляд, который он не отводит. Я про себя ругаю Зака, который заказал «Гиннесс»[33], ведь его так долго наливают.

Мужчина направляется в мою сторону. Ему около сорока, стройный, если не считать небольшой пивной животик. Его слегка покачивает при ходьбе, и язык у него немного заплетается.

– Эй, ты та девчонка? – спрашивает он.

Я его игнорирую.

– Это ты. Ты пряталась со змеями.

Мое тело не может выбрать между ледяным спокойствием и дикой паникой. Паника побеждает.

– Простите, меня сейчас стошнит! – ору я бармену.

Я бросаюсь назад к Заку, хватаю куртку и говорю:

– Прости, мне очень жаль, но я плохо себя чувствую. Мне нужно идти.

Я несусь к двери и слышу, как мужик с пивным животиком орет:

– Это ты! Ты! Девчонка из Красного дома. Будь я проклят!

Я толкаю тяжелые распашные двери и вылетаю на холодный ночной воздух. За мной спешит Зак.

– Эй, остановись! С тобой все в порядке?

Я оглядываюсь – и вижу, как этот тип появляется из дверей, неся впереди себя свое пузо. Я хватаю Зака за руку и тяну за собой, переходя на бег. Мы несемся прочь от паба. Позади нас не слышно шагов. Этот мужик не сможет нас догнать.

Мы добираемся до церковного двора, и я замедляю темп. Мы оба тяжело дышим. Того типа не видно, поэтому я буквально падаю на скамейку, Зак присаживается рядом со мной.

Я уже собираюсь придумать какую-нибудь смехотворно изощренную ложь, но не вижу смысла. Рано или поздно Зак поймет, что я и есть Селестина. Может, мне удастся с этим справиться. Может, у Зака получится мне помочь. Я делаю глубокий вдох, какое-то время молчу, потом спрашиваю самым твердым голосом, на который только способна:

– Ты слышал про убийства в Красном доме?

Он хмурится.

– Конечно. Их совершил тот подросток, который создавал компьютерные игры.