Красный Дракон

Когда Зубастика поймают, его статья и репортаж с подробностями задержания выйдут первыми. Вот тогда ему и пригодится весь собранный материал. Фредди уже договорился с редакцией «Тэтлер» о выделении ему трех лучших репортеров. Сразу же после задержания они выедут домой к Зубастику и соберут необходимую информацию.

Его агент говорил об очень больших деньгах. Правда, заранее переговорив с агентом, Лаундс нарушил данное Крофорду обещание. Ну ничего, на всех контрактах и прочих документах будут проставлены другие, более поздние даты.

Конечно, Крофорд перестраховался, записав тот телефонный разговор на пленку. Угрозы Лаундса из телефонной будки в Чикаго сидящему в Вашингтоне Крофорду подпадали под параграф 875 Уголовного кодекса — «передача из одного штата в другой сообщения, содержащего угрозу»; и от привлечения к суду его бы не спасла и Первая поправка.[14] К тому же Лаундс знал, что одним телефонным звонком Крофорд мог создать ему массу неприятностей с Федеральной налоговой службой.

У Лаундса еще оставались рудименты честности: у него не было иллюзий относительно характера своей работы. Но к своему последнему детищу он питал почти религиозный трепет.

Фредди уже видел свою новую жизнь на волне богатства и спокойного благополучия. Ведь, несмотря на ту грязь, в которой он ковырялся всю свою сознательную жизнь, у него все еще сохранились какие-то светлые надежды. И сейчас эти надежды, загнанные глубоко внутрь, зашевелились, почти готовые сбыться.

Подготовив фотоаппараты и магнитофоны, Лаундс ехал домой, чтобы немного поспать перед полетом в Вашингтон, где возле квартиры-засады его должен был ждать Крофорд.

Въехав в гараж, Лаундс раздраженно выругался: рядом с его местом, обозначенным огромной надписью «Мистер Фредерик Лаундс», заехав за разграничительную линию, стоял какой-то черный фургон.

Резко открыв дверь своей машины, Лаундс ударил и поцарапал кузов фургона. Ничего, поделом. Надо ставить машину там, где положено.

Лаундс запирал машину, когда позади него тихо открылась дверь черного фургона. Он хотел обернуться и уже почти обернулся, как вдруг сбоку по голове его ударили чем-то плоским, но тяжелым. Лаундс непроизвольно вскинул руки. Чьи-то пальцы сдавили горло, перекрыв воздух. Когда через несколько секунд он смог сделать вдох, в нос ударил тяжелый запах хлороформа.

Остановившись позади дома, Долархайд вышел из фургона и потянулся. Всю дорогу от Чикаго приходилось преодолевать сильный боковой ветер, поэтому руки, отпустившие наконец руль, ныли от усталости. Он поднял глаза на ночное небо. Со дня на день начнется метеоритный дождь в созвездии Персея, и ему не хотелось бы пропустить это дивное зрелище. «Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю».

Скоро он тоже сможет сделать это. А пока нужно посмотреть, как это происходит, и запомнить.

Долархайд отпер заднюю дверь и, как обычно, обошел весь дом. Когда он снова появился на пороге, на его голове, скрывая лицо, был надет женский чулок.

Он открыл фургон, прикрепил сходни и выкатил наружу Фредди Лаундса.

Из одежды на репортере были лишь трусы, кляп и повязка на глазах. Хотя Лаундс все еще находился в полубессознательном состоянии, он не упал, а, наоборот, сидел прямо, уперев голову в высокую спинку старого инвалидного кресла. От пяток до затылка он был приклеен к креслу эпоксидным клеем.

Долархайд вкатил его в дом и поставил в углу нижнего этажа лицом к стене, как провинившегося ребенка.

— Вам не холодно? Может, укрыть вас пледом?

Долархайд снял бинты, которыми были обмотаны глаза и рот Лаундса. Тот молчал. В носоглотке все еще стоял запах хлороформа.

— Я принесу плед.

Долархайд вытащил из дивана шерстяное одеяло и укрыл Лаундса до самого подбородка, затем поднес ему под нос флакон с нашатырным спиртом.

Глаза Лаундса широко раскрылись. Уставившись на грязную стену, он откашлялся и заговорил:

— Несчастный случай? Я сильно пострадал?

— Нет, мистер Лаундс, — раздался голос у него за спиной. — С вами все будет в порядке.

— У меня болит спина. И вся кожа. Я что, обгорел? Боже, только не это!

— Обгорел? Хм, обгорел. Нет. Вы пока отдохните. Я скоро вернусь.

— Я хочу лечь. Послушайте, мне нужно позвонить на работу. Боже, да я весь в гипсе! У меня сломан позвоночник? Скажите правду!

Удаляющиеся шаги.

— Зачем я здесь?

Голос сорвался на крик.

— Искупаете свои грехи, мистер Лаундс, — ответили из дальнего угла комнаты.

Лаундс услышал шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Шум душа.

Голова немного прояснилась. Он вспомнил, как вышел из редакции, собираясь ехать домой. Но что было дальше? В голове зашумело от остатков хлороформа. Лаундс поперхнулся подкатившим к горлу горьким комком. Сидя в таком положении, он боялся, что его вырвет. Он широко открыл рот и глубоко вдохнул. Было слышно, как колотится его сердце.

Лаундс все еще надеялся, что это сон. Он попытался оторвать руку от подлокотника, изо всех сил напрягая мышцы, пока боль в кисти и предплечье не лишила его последних надежд на то, что все это лишь ужасный ночной кошмар. Нет, он не спал. Лаундс попытался быстро собраться с мыслями.